Владимир Бондаренко - Лермонтов: Мистический гений

Лермонтов оставил его как бы незавершенным. Сегодня находятся исследователи, считающие этот стих пародией на балладу. Тогда и весь Михаил Лермонтов с его героикой, мистикой и трагичностью может показаться пародийным поэтом. Надо ли так передергивать в угоду моде? Тем более тогда уж и Байрон становится пародистом.

Русскийпоэт уделяет творчеству Байрона много времени, в тетрадях того времени много переводов, подражаний Байрону. Он пробовал работать и над «Гяуром», и над «Ларой». Внимательно читал жизнь лорда Байрона, описанную Томасом Муром. Видит какие-то общие истоки творчества, так и не догадываясь о прямом родстве.

Может быть, у обоих пылала душа Томаса Лермонта. Проснулся спустя века великий шотландец, дал свою кровь, свой нрав и по женской линии, через Маргарет Лермонт — Байрону, и по мужской, через Джорджа Лермонта — Лермонтову. Как к старшему брату относился Лермонтов к Джорджу Байрону.

Он и на самом деле оказался «последним потомком отважных бойцов», последним представителем одной из ветвей Лермонтов. Кто же был первым русским представителем этого шотландского древнего, но обедневшего рода?

И тут уже нам от замка Дерси придется перенестись в другой замок — Бал коми, построенный в XVI веке неподалеку от городка Крейл и принадлежащий другой ветви Лермонтов. Когда-то, во времена Малькольма IV, правившего с 1153 по 1165 год, эти земли принадлежали некоему Сену, затем в 1375 году они перешли Джону де Балкоми, а затем уже в 1526 году какой-то старый замок перешел Лермонтам — сначала на правах аренды. Со временем Джеймс Лермонт-Дерси выкупил эти земли у короля Якова V и приступил к строительству нового замка. Хочу дать слово и своему любимому лермонтоведу Павлу Висковатому. Он писал:

«Да, Михаил Юрьевич предугадал: он был последним потомком шотландских бойцов; но не в снегах кончил боец этот жизнь свою, а в южной стране, среди гор, ставших ему милее туманных картин на берегах Лидера и Твида. Смерть отца повергла поэта нашего в скорбь, которую он тщательно скрывал перед другими и перед самим собою. Жизнь била в нем ключом, и ему удавалось поднимать свое настроение до резвой веселости, но тем сильнее были минуты скорби. И если в двух автобиографических драмах мы находим следы мыслей о самоубийстве, то о том же гласят многие лирические стихотворения того времени. Юноша немало перенес тяжелых душевных мук и борьбы. Когда мрачное настроение овладевало им, он уходил в уединенные места — в лес, в поле, на кладбище, или проводил бессонные ночи, глядя сквозь окно в ночную тьму, а в голове стучала безысходная мысль покончить с собою. Покой могилы манил его. С такими мрачными думами сидел он у окна своего в Середникове, когда написал свое „Завещание“.

Совершенно предаться мрачному настроению, впрочем, мешала поэту не только полная жизни натура его, но и шумное общество окружавших его в Середникове людей».

Вот этот замок Балкоми и стал одним из самых литературных замков Шотландии. Как оказалось, именно в этом замке жила прелестная особа Маргарет Лермонт, очаровавшая королевского адвоката Гордона, именно здесь они гуляли и наслаждались друг другом, даже не замечая свиста мальчика-призрака, как говорят, умершего голодной смертью в его стенах и до сих пор тревожащего во время обеда всех обитателей замка своим свистом на оловянной дудочке. Свое домашнее привидение. Какой-то свист слышал и я, блуждая по темным отсекам недостроенной изнутри башни.

Потомком этой счастливой семейной пары, соединившей роды Гордонов и Лермонтов, и стал самый знаменитый и самый любимый Михаилом Лермонтовым поэт Англии Джордж Ноэл Гордон Байрон. Приходящийся тому же Джорджу Лермонту дальним родственником, Джордж родился в замке Балкоми где-то в 1596 году. Из этого же замка Балкоми отправился в свой восточный поход шотландский наемник Джордж Лермонт, героически погибший под Смоленском в войсках князя Пожарского. Но перед этим давший жизнь русскому роду Лермонтовых. Михаил Лермонтов ничего не знал о своем родстве с Байроном, но, так же как и с Томасом Лермонтом, чувствовал это родство мистически.

Наш путь из замка Дерси лежал сначала в Сент-Эндрюс. Передохнув и осмотревшись, мы сели там на автобус в направлении к морскому побережью, до городка Крейл. Автобус шел по прибрежной дороге, может быть, и удлинял наш путь, но зато все живописные места графства Файф, все его уютные старинные городки оказались в нашем распоряжении. От Крейла опять же пешком мы двинулись до замка Балкоми, заранее связавшись с нынешней владелицей.

Как и в случае с Дерси, замок к XX веку лежал в развалинах. Уже в наше время, когда возникла мода на старинные замки, эти живописные развалины купила семья Стоквеллов и отремонтировала Балкоми по чертежам, сохранившимся в обширных шотландских архивах.

К сожалению, муж госпожи Стоквелл скончался, когда был закончен ремонт башни и был оборудован примыкающий к башне дом начала XIX века, где и находится сегодня уютная гостиница с вполне приемлемыми ценами — 50 фунтов за ночь. Именно здесь отмечали 950-летие своего рода многочисленные Лермонты со всего мира. От замка Дерси до замка Балкоми не так уж и далеко, даже с заездом в Сент-Эндрюс — километров тридцать. Так и скакали на конях Лермонты из Дерси к Лермонтам из Балкоми.

Внутри башни хозяин так ничего и не успел сделать, стоят строительные леса, гнездятся птицы. Любезная хозяйка госпожа Пэт Стоквелл уделила нам немало времени, рассказав все, что знала, и о замке, и о его обитателях былых времен. В ее квартире внутри отстроенного замка мы попили чай, посмотрели какие-то фотографии. Мы, по словам Пэт Стоквелл, оказались в Балкоми первыми русскими со времен его ремонта. Этот замок соединил роды Байрона и Лермонтова, неужели это не интересно нашим исследователям?