Нильс Торсен - Меланхолия гения. Ларс фон Триер. Жизнь, фильмы, фобии

– Он ужасно милый и смешной. Крошечный такой, – говорит он, поднимаясь из-за компьютера, проходит через комнату и садится на диван. – Он мне рассказывал о своем детстве и о мафии, которую прекрасно знает изнутри.

По сравнению с драмой, развернувшейся на съемочной площадке «Танцующей в темноте», недели, проведенные в Трольхеттане зимой 2002 года были чистым отпуском. Были, правда, какие-то стычки с британским актером Полом Беттани, которому сложно было подчиниться режиссерской воле, но, как говорит Стеллан Скарсгорд, «разные актеры по-разному оценивали комфортность сложившейся ситуации, и иногда боялись стоять со спущенными штанами, чего нельзя бояться, когда ты работаешь с Ларсом».

У Николь Кидман, конечно, тоже были свои заморочки, а старая американская звезда Лорин Бэккол путалась под ногами с тремя своими репликами и огромной жаждой режиссерского внимания. Да и сам Ларс фон Триер не всегда мог удерживать свой психологический возраст на одном уровне с биологическим, как, например, в тот день, когда он так тщательно готовился к пикнику со своей австралийской звездой, собрал корзину с едой и купил шампанское, а Кидман отложила мероприятие, сославшись на то, что чувствует себя уставшей после вчерашней вечеринки.

– И Ларс вел себя совершенно как маленький разочарованный мальчик. Яростно метался взад-вперед со своим рюкзаком, – вспоминает Вибеке Винделев.

Правая рука Триера на тех съемках, Андерс Рефн, объясняет это просто:

– Ну как же, он сидел со своей черной икрой и чувствовал себя сумасшедше уязвленным тем, что что-то оказалось важнее него.

Как-то раз Николь Кидман решила на пару дней приостановить съемки, чтобы съездить в Англию получить приз, и тогда режиссер, по словам Вибеке Винделев, вел себя настолько оскорбительно по отношению к звезде, что сама Вибеке заставила его пойти извиниться перед ней. Что он и сделал, пройдя босиком по снегу и окончив свой покаятельный поход падением на одно колено.

Но по большому счету все шло по плану. Николь Кидман рассказывала позже, что первая неделя съемок выдалась нелегкой, потому что и у нее самой, и у Триера было заранее сложившееся представление друг о друге, но потом, по ее словам, «все закончилось тем, что мы ушли далеко в лес и поговорили обо всем. Мы орали друг на друга часа три, но когда мы вернулись обратно, мы были крепко привязаны и друг к другу, и к проекту».

Ларс фон Триер еще раз показал себя глубоко профессиональным и практичным режиссером, который умеет выжать из актеров неожиданный результат и оригинально его обыграть.

– За мою долгую карьеру в кино мне довелось поработать, наверное, с сотней разных режиссеров, но Ларс, вне всяких сомнений, впечатлил меня больше всех – и своей последовательностью, и новаторским мышлением, – говорит Андерс Рефн. – Есть множество режиссеров, которые орут на площадке: « Делай, как я сказал! », в то время как Ларс обычно отвечает актерам на их вопрос, что им сейчас делать: « Surprise me! » [43]Первый дубль каждой сцены снимается обычно на условиях актера, Ларс просто позволяет им играть так, как они хотят, – и актеры его любят . Бьорк была единственной, с кем у него были проблемы. Николь Кидман прилетела из Лос-Анджелеса, чтобы сниматься в фильме с декорациями из меловых линий аж в Трольхеттане, и получала такую же зарплату, как и остальные, – говорит он.

Томас Гисласон говорит об этом немного иначе:

– Ларс научил меня одному из прекраснейших правил, а именно: «Не нужно наседать на людей, потому что тогда ты получишь процентов пять их творческого потенциала. Дай им играть так, как им самим хочется, пусть они поверят, что ты вдохновил их на то, чтобы извлечь из себя действительно лучшее. Если ты все время ими управляешь, результат выходит неживым и угловатым, и тогда получается, что полностью выложился на площадке только один человек, а именно режиссер». Но если ты, как Ларс, оставляешь им пространство для маневров, тогда ты задействуешь девяносто пять процентов их творческой энергии, – говорит Гисласон и добавляет: – Поэтому-то люди, задействованные в его фильмах в любом качестве, часто показывают лучшие результаты в своей карьере.

Не нужно никаких фасадов, крыш или стен, чтобы показать человеческое лицемерие. Ларс фон Триер считает «Догвилль» очень математическим фильмом, с бесчисленными встроенными узнаваниями. Однако немногие верили в успех идеи до того, как посмотрели фильм. Фотография со съемок в шведском Трольхеттане.

Декорации в «Догвилле» – это чертеж, белые меловые линии на черном фоне. Никаких фасадов, никаких стен, фонарей, крыш. Это маленький мир, окруженный кромешной темнотой, почти как планета в космосе. Днем его окружает такой же кромешный голубой свет. По этому прозрачному маленькому миру ходят люди, прислоняются к невидимым стенам и заходят в невидимые дома.

Перед очередной нашей встречей я сам впервые смотрю «Догвилль». В первых двух главах я вижу только белые линии на черном фоне и слышу утрированно-театральные разговоры. Потом в какой-то момент экран моего телевизора объединяется с моим периферийным зрением, и я проваливаюсь в этот мир-чертеж так, как будто никакого другого не существует. Уже к середине третьей главы я не различаю линий и не слышу в голосах театральщины, остаются только лица и слова. В конце концов «Догвилль» вообще перестает быть фильмом, и я сижу в углу дивана, целиком и полностью поглощенный реальностью.

Когда на очередной встрече мы принимаемся обсуждать фильм, мне трудно скрыть свое восхищение. И тут между нами царит согласие, так что предмет для спора найти довольно трудно.

– Мне кажется, что этот фильм заслужил хоть какую-нибудь награду в Каннах, – говорит режиссер. – Да и Николь должна была что-то получить. Именно такие фильмы, как «Догвилль», кажутся мне впечатляющими. Потому что, хорошо, кто еще бы мог его снять? Мне правда сложно представить, где еще в мире могли бы сойтись в одной точке такая поддержка, такая компания и такой режиссер, которые, объединив свои усилия, сделали бы подобный проект.

Николь Кидман, говорит Триер, стала настоящим подарком и была безоговорочно преданна фильму.

– Она говорила: «Нет, давай попробуем еще раз». И для меня это было круто, конечно, потому что потом я мог выбирать из целого вороха разных вариантов. Она мне доверяла и оставляла всю ответственность за мной – у многих актеров-мужчин с этим бывают проблемы, они не решаются на меня положиться, потому что не верят, что мужчина может представить их с лучшей стороны.