Майкл Бар-Зохар - Бен Гурион

Этим же вечером многочисленная толпа собирается в зале. Члены Рабочей партии, проявляя сообразительность, с нетерпением ждут выступления Шарета, слухи о котором распространились с молниеносной быстротой, особенно насчет давления, оказанного на него в США. Его появление вызывает необычайное волнение у присутствующих, но, когда он поднимается на трибуну, в зале воцаряется глубокая тишина. «Он не только сдержал свое обещание, — пишет Бен-Гурион, — но и произнес краткую речь в поддержку создания государства». Дело в том, что это краткое выступление было очень уравновешенным. Вначале Шарет подчеркнул реальный риск того, что США не придут на помощь еврейскому государству в случае военного вмешательства арабской стороны. Но внезапно резко изменил позицию:

«Риск, который повлечет за собой провозглашение государства или независимости, на самом деле гораздо больше и приближается семимильными шагами… Нас ждет нелегкое будущее, но, похоже, у нас нет иного выбора, кроме как идти вперед».

Такая позиция вызывает полный ступор. Противники немедленного провозглашения независимости в один миг лишаются знамени, под которым мечтали объединиться. В нервной и гнетущей атмосфере дебаты длятся всю ночь, но явное большинство присутствующих высказывается в пользу установления государства. Выбирается комиссия из семи членов — пятеро за немедленное объявление независимости, двое категорически против — для составления выводов Центрального комитета, который возобновит свою работу завтра.

12 мая оказался нелегким днем. На рассвете Арабский легион идет в наступление, и хотя мандатные полномочия все еще в силе и британская армия по-прежнему оккупирует страну, взятый в кольцо блок Эцион подвергается штурму сотен легионеров при поддержке бронетанковых войск и тысяч вооруженных деревенских жителей. На этот отчаянный бой, в который вступает горстка защитников, взирает издалека бессильное еврейское руководство. Большую часть дня Бен-Гурион проводит в Совете тринадцати, которому понадобится прозаседать одиннадцать часов для того, чтобы принять решение, от которого будет зависеть будущее всей общины.

Голда Меир рассказывает о своих переговорах с Абдаллахом, затем Шарет излагает предложения американцев о перемирии. Многие члены Совета склоняются в пользу принятия этого предложения и предлагают до голосования заслушать доклад о военном положении. Бен-Гурион вызывает Игаэля Ядина и Исраэля Галили. Первый описывает ситуацию в самых мрачных тонах, подчеркивая опасность вторжения и возможные перемены, которые могут возникнуть после интервенции иностранных армий. «Будучи человеком осторожным, — заключает он, — я бы сказал, что в настоящее время наши шансы уравновешены. Но если говорить откровенно, то арабы обладают значительным преимуществом». Второй также подчеркивает превосходство врага в тяжелом вооружении. «Если столкновение произойдет на следующей неделе, то ситуация будет критической», — заявляет он и добавляет, что, возможно, после получения вооружения, закупленного за границей, ситуация изменится к лучшему. Глубоко потрясенный честными, но мало обнадеживающими докладами двух офицеров, Совет ждет выступления Бен-Гуриона, которому предстоит вернуть доверие людям, ставшим жертвой недоверия. Он долго анализирует боевую обстановку и понемногу подводит слушателей к неизбежному заключению:

«Если у нас окажется только то вооружение, которым мы располагаем сегодня, то наше положение будет крайне рискованным. Но мы можем быть уверенными, что в этом аспекте наша ситуация улучшится… Если бы нам удалось переправить из-за границы все, что у нас есть, а именно 15 000 винтовок и несколько миллионов патронов, пушки и базуки, боевые самолеты, оснащенные пушками, пулеметами и бомбами (и все это лежит на складе), то наше положение в начале сражения было бы совершенно иным. Мы смогли бы в самом начале нанести арабам сокрушающий удар и тем самым сломить их боевой дух».

Поздним вечером в Совет тринадцати начинает поступать поток сообщений с разных фронтов: военное столкновение на дороге в Иерусалим, новые нападения на блок Эцион, переговоры о капитуляции арабов в Яффе. Наступило время принятия решений. Бен-Гурион задает Совету нелегкий вопрос: принять или отклонить предложение американцев о перемирии. Принятие означало бы отсрочку провозглашения государства. Предложение американцев отклоняется шестью голосами, в числе которых Бен-Гурион и Шарет, против четырех, среди которых два руководителя Рабочей партии. Совет постановляет, что еврейское государство будет создано 14 мая 1948 года.

После этого исторического решения разворачивается не менее жаркая дискуссия о протяженности границ. Бен-Гурион уже мечтает о расширении территории и возражает против ее определения в декларации о независимости. Для большей убедительности он просит Совет обратить внимание на то, что декларация о независимости Соединенных Штатов не содержит указания территориальных границ, и поясняет свою мысль: «Если в этом деле ООН не является заинтересованной стороной и если арабы объявят нам войну, а мы их разгромим… то зачем себя связывать ограничениями?».

В конце концов он выигрывает, но с очень небольшим разрывом (пять голосов против четырех). В декларации границы указаны не будут.

Этим же вечером Центральный комитет Рабочей партии «Мапай» собирается в третий раз и одобряет текст провозглашения. Самая значительная партия еврейской общины решает, таким образом, рекомендовать Совету тринадцати «немедленно объявить об окончании мандатных полномочий и создании еврейского государства с временным правительством». «При таких условиях, — расскажет потом Игаэль Ядин, — решение о провозглашении государства целиком принадлежит Бен-Гуриону. По своей значимости и своим последствиям оно стоило тысяч боевых операций».

13 мая еврейскую общину лихорадит, всюду говорят о скором провозглашении независимости. Но радость омрачается растущим беспокойством о судьбе 550 жителей блока Эцион. В 16 часов 30 минут главный штаб узнает, что Кфар-Эцион пал. Бен-Гурион, Эшкол и Галили быстро обсуждают случившееся и, полные горечи, решают отправить уцелевшим защитникам блока телеграмму с приказом уничтожить вооружение и, если они поймут, что не продержатся, выбросить белый флаг. Плохие новости поступают из Негева: египтяне стремительно атаковали Кфар-Даром. В главном штабе настроение становится все более и более мрачным. Что касается Абдаллаха, то он в последний раз подтверждает свои предложения, сделанные им Голде Меир, но их отклоняют.

13 мая Совет тринадцати собирается в последний раз для принятия текста декларации о независимости. Комиссия представляет проект, разработанный ее председателем Моше Шаретом, чья пространная юридическая лексика сродни тексту мандата. Кроме того, в нем упоминается план раздела, предложенный ООН. Вычеркнув некоторые стилистические обороты и ссылку на план разделения, Бен-Гурион приносит документ к себе в кабинет и в полном одиночестве правит и корректирует его, убирая нескончаемые «ввиду того, что» и «так как». Через несколько часов текст преображается, становится кратким, сжатым, смелым, в нем уже нет ни слова о плане разделения… В 2 часа ночи его работу прерывает телеграмма: «Жители Кфар-Эциона, поднявшие белый флаг, были зверски убиты арабами».