Майкл Бар-Зохар - Бен Гурион

24 июня Игаэль Ядин вручил ему план реорганизации, к которому приложил список имен генералов для нового назначения. Этот перечень, одобренный Исраэлем Галили, состоял по большей части из офицеров «Пальмаха» и членов Объединенной Рабочей партии, что не понравилось Бен-Гуриону. Он тут же переделал его по-своему, предложив, чтобы три бывших офицера английской армии были назначены на должности начальников отделов главного штаба, а четвертый, Мордехай Маклеф, вступил в должность командующего центральным фронтом.

Реакция не заставила себя ждать — тучи сгустились мгновенно. «Когда утром я сообщил Игаэлю… о своих выводах, — пишет Бен-Гурион, — он стал грозить мне беспорядками и разрушениями, как было ранее». Наибольшие разногласия вызывает назначение Маклефа, который обладает всеми качествами, которые стремится найти Бен-Гурион: он молод, служил офицером в английской армии и не принадлежит ни к какой политической партии. Ядин его ценит, но полагает, что для командующего фронтом ему не хватает таланта и опыта. Он не отрицает, что три генерала, включенные им в список, являются членами Объединенной Рабочей партии, и считает, что у этих офицеров опыта намного больше. Обостряется конфликт с верховным командованием, и Бен-Гурион вновь вызывает Ядина: «Я объяснил ему, что теперь, когда национальная армия создана, состав главного штаба надо менять… Эти перемены жизненно необходимы». Несмотря на замечания Ядина, Бен-Гурион составляет список назначений и подписывает его.

На другой день главный штаб сотрясался от громовых раскатов. Ядин и все члены Объединенной Рабочей партии подают письменное прошение об отставке и просят довести их послание до сведения правительства. Бен-Гурион срочно вызывает Ядина к себе и квалифицирует просьбы об отставке как «политический бунт в армии» и «проблему беспрецедентной важности». Он предупреждает, что в его глазах подобный мятеж «способен поставить под угрозу исход сражения, что является вопросом жизни или смерти», и если Ядин будет настаивать на своей отставке с поста руководителя боевых действий, то Бен-Гурион готов ее принять. «Но мой долг, — добавляет он, — сообщить вам, что эту отставку я расцениваю как намеренный саботаж». Ядин парирует: «В должности руководителя боевых действий я не возьму на себя ответственность за принятие такого рода решений. Если вы настаиваете, я уйду в отставку. Вы можете понизить меня в звании, но не вправе требовать, чтобы ответственность за это я взял на себя».

На заседании Совета Бен-Гурион переходит в наступление. Он упрекает «Пальмах» в нарушении субординации, произносит длинную тираду против политического вмешательства в дела армии и грозит подать в отставку в случае, если его проект не будет одобрен. Он требует создания межминистерской комиссии, которая рассмотрит материалы дела и представит свои рекомендации. Он также сообщает о санкции, которая должна была поразить «бунтовщиков»: отстранение от должности Исраэля Галили.

Кабинет назначает комиссию из пяти министров, которая за неделю до окончания перемирия собирается на совещание и проводит его в довольно напряженной атмосфере. Руководители отдела главного штаба остаются непреклонными, а Объединенная Рабочая партия, со своей стороны, организовала газетную кампанию против Бен-Гуриона, обвиняя последнего в ненависти к «Пальмаху», в попытке разгромить его, лишив принадлежавшие ему подразделения положенного довольствия, а также в ненависти к киббуцам, в которых проживают члены этой партии.

Для сбора свидетельских показаний о кризисе в армии комиссия неоднократно проводила свои заседания при закрытых дверях. Галили сурово критикует Бен-Гуриона за совершенные им ошибки. Ядин жалуется на постоянное вмешательство в ход боевых действий и резко осуждает его стратегию, проводимую в ходе битвы при Иерусалиме.

В результате всех этих слухов складывается впечатление, что отношения между Бен-Гурионом и частью высшего офицерского состава испорчены недоверием. Однако комиссия большинством голосов склоняется к тому, что конфликт вызван отказом от плана реорганизации и возвратом к statu quo ante (к предыдущему состоянию). 6 июля она представляет свои рекомендации, которые являются настоящим оскорблением Давида Бен-Гуриона: пост главнокомандующего национальной армии будет восстановлен; начальник главного военного ведомства — Исраэль Галили — вновь займется обеспечением связи между министром обороны и главным штабом (именно то, что требовал Галили); Бен-Гурион будет зажат с двух сторон: армией в лице генералов и правительством в лице военного кабинета. Ознакомившись с докладом комиссии, премьер-министр встает и покидает собрание; несколько часов спустя он передает кабинету письмо, в котором сообщает о своей отставке с постов премьер-министра и министра обороны. «Чтобы не злоупотреблять драгоценным временем правительства, прошу отменить ваш проект реформы министерства обороны, если вы хотите, чтобы я по-прежнему руководил этим ведомством».

Этот ультиматум явно не нравится комиссии, ее председатель Гринбаум сдает свои позиции и предлагает «полностью отказаться» от расследования. Другие министры пытаются убедить Моше Шарета занять пост премьер-министра, но он отказывается. Когда Гринбаум сообщает нескольким членам главного штаба о серьезности сложившейся ситуации, они отступают и заявляют, что подчинятся любому, каким бы оно ни было, распоряжению правительства и обязуются не подавать в отставку, даже если этот указ будет противоречить их мнению. Гринбаум предупреждает Галили, подчеркивая, что если Бен-Гурион вернется, «он действительно может быть принесен в жертву». Галили заявляет, что при необходимости готов уйти с поста.

Меньше чем за двое суток до окончания перемирия израильское правительство сталкивается с чрезвычайной ситуацией. Его премьер-министр — и министр обороны! — подал в отставку, заперся у себя и отказывается заниматься даже текущими делами. Некоторые офицеры главного штаба во главе с Ядином и Галили занимают такую же позицию, поскольку тоже подали в отставку. Игаэль Ядин, который чувствует себя «в ужасном состоянии», отправляется к Бен-Гуриону домой, решив «растопить лед». Паула пытается отговорить его: «Это бесполезно, — настаивает она, — он не захочет вас видеть». Но Ядин входит к Старику.

«Бен-Гурион лежал в кровати, лицом ко мне. Как только я вошел, он повернулся ко мне спиной и уткнулся носом в стену. Он явно дулся на меня и молчал. Тогда я сказал: «Послушайте, Бен-Гурион. В сущности, кто я такой? Ведь это вы стоите у власти и этой ситуации вам не простят никогда. Если мы не можем договориться, вышвырните меня вон! Снимите с должности! Но перемирие скоро кончится. Как вы примете на себя такую ответственность? Я предлагаю компромиссное решение: временно не назначать командующих фронтами… Главная задача — Иерусалим… Я предлагаю избрать Игаля Алона в качестве командующего операцией «Ларлар» [целью которой являлось занять города на подступах к Иерусалиму]. А после этого разберемся». Он медленно повернулся ко мне и сказал: «Хорошо! Хорошо!». Проблема была решена».