Алена Стерлигова - Мужем битая… Что мне пришлось пережить с Германом Стерлиговым

В прошлом году Герины родители отметили золотую свадьбу. Перед нами с мужем и перед нашими детьми прекрасный пример, как через долгие годы можно пронести любовь и нежность друг к другу. Дедушка и сейчас не оставляет своей привычки побаловать свою жену каким-либо подарком, а бабушка с удовольствием готовит для него его любимые блюда. А нынешний год подарил им статус прабабушки и прадедушки благодаря Полине, Герины родители дарят теперь свою любовь и заботу своей правнучке, как когда-то нашим детям. Заготовки солений и варенья теперь уже делают на три семьи.

Есть еще одна очень интересная семья, с которой мы познакомились, когда Герман уже стал миллионером, которую уже много лет разные СМИ приписывают нам в родственники. Это семья легендарного генерала контрразведки Александра Николаевича Стерлигова. Когда Герман создал свою биржу и его имя стало, как говорится, на слуху, Александр Николаевич прочел про мужа в какой-то очередной статье в прессе и был удивлен, что у него есть однофамилец, так как за свои сорок лет первый раз наткнулся на то, что кто-то еще носит такую фамилию. И он зашел к Герману на биржу познакомиться и поподробнее узнать, к какой ветви Стерлиговых он относится, их, как оказалось, существовало две: воронежская и рязанская. А выглядело это так. Однажды днем к офису подъехал правительственный ЗИЛ, из машины вышел человек в генеральской форме, прошел через всю охрану, как сквозь масло, зашел к Герману в кабинет и говорит: «Ну, что, давай знакомиться, а то в газетах пишут, что ты мой сын». Так они и познакомились, заодно выяснив, что и Александр Николаевич, и Герман принадлежат к рязанской ветке. Эта дружба продолжается до сих пор. Иногда в какой-нибудь газете или в интернете очередной «умник» напишет, что генерал является Гериным папой, причем их не смущает, что отчество у моего мужа Львович, да и по возрасту на роль отца Александр Николаевич не дотягивает. Но я очень рада, что благодаря одной и той же фамилии, мы познакомились с этой достойной и очень интересной семьей. И Герман уже двадцать лет с большим уважением относится к Александру Николаевичу и очень многому у него научился.

Мы стали жить на Рублевке, когда уже лет пять были женаты. Гере уже было 27 — солидный возраст по моим тогдашним понятиям, а мы все переезжали с места на место, как цыгане. Я давно мечтала о доме, хотелось иметь свой очаг, хотелось стабильности. По случаю Герман купил на Рублевке землю, и стали строиться. Руководил работами Герин папа, Лев Александрович, мужу было некогда. Он нам построил этот дом с нуля всего за год, и мы въехали. Я думала тогда: никогда в жизни никуда больше не поеду, намоталась уже. Пелагее было уже четыре годика, а мы все по съемным квартирам скитаемся. Мы въезжали перед самым Новым годом, 30 декабря. Дом был совершенно пустой, но нам было не привыкать. Газ еще не подключили, но мы не стали ждать, пока проведут все удобства — мне так хотелось въехать наконец в свой дом! Мы сразу затопили котел углем, и первые несколько месяцев так и топили, пока не подвели газ. Ночью договорились подбрасывать в топку по очереди, но я все делала и в свою, и в его смену, потому что он очень хотел спать. Я-то могла и днем еще вздремнуть, а муж приезжал поздно, уезжал рано. Конечно, можно было нанять истопника, но я никогда не любила, чтобы дома были чужие люди, поэтому у меня никогда не было помощниц по дому.

На Рублевке тогда мне очень нравилось: я ведь во всем нахожу плюсы. Я обустроила свой домик, разбила сад. У меня был самый зеленый участок в округе. Все в цветах, сделала и огород, насажала яблонь и разных других плодовых и хвойных деревьев.

Однажды Герман привез мне очень симпатичную ангорскую серенькую козочку. Куда ее девать на ночь? Мы решили посадить ее под крыльцо — у нас было высокое крыльцо с лестницей, а под крыльцом свободное пространство, которое можно было использовать как маленький чуланчик.

На следующий день к нам приезжают Герины родители, они поднимаются по крыльцу и слышат у себя под ногами: «М-е-е, м-е-е». Герина мама говорит: «По-моему, я схожу с ума. Или у вас что-то блеет под лестницей». Я говорю: «Нет, с вами все в порядке, это мне Герман козу подарил». Наша собака Алиса потом эту козу спасла. Мы неправильно завязали ей веревочный ошейник, коза в нем запуталась и стала задыхаться. Алиса увидела, что козе плохо, и так разлаялась, что мы прибежали. Удивительная была собака.

Собак на Рублевке у нас было несколько. Когда Алиса ощенилась, мы от нее оставили себе щенка Груню, а еще взяли родительскую собаку, ротвейлера Ладу. Собаки приставали к козе, носились за ней, а она от них убегала, боролась с ними и таким образом накачала себе мышцы. Коза постоянно находилась в состоянии стресса, ей нужно было воевать с собаками, и у нее пропало молоко. Поэтому пришлось эту козу отдать, и она превратилась в самую агрессивную козу на Рублевке, гоняла и всех своих соплеменниц, и всех козлов. Натренировали мы ее, подготовили к жизни среди олигархов.

Завели мы на Рублевке и кур. Герман своими руками построил курятник. Нам подарили курицу-наседку, уже сидящую на яйцах, и через несколько дней из них вылупились цыплята. У нас из них получилось много хорошеньких курочек, мы приобрели красивого петуха, и яиц было очень много. Курица была уникальная, она несла яйца с двумя желтками. На Пасху у нас было столько яиц, что мы всем их дарили, и наши яйца отличались тем, что в них было по два желтка. А вот с петухом не повезло, насколько он был красив, окрашенный в желто-красно-зеленую палитру, с великолепными сережками, настолько имел отвратительный характер, обладал драчливым нравом. Если заходили в курятник покормить кур, он бросался клеваться, был очень агрессивным, и за это был отдан в другие руки взамен на хоть и на невзрачного, но спокойного нрава петуха. А потом у нас хорек завелся и пожрал всю нашу домашнюю птицу.

Жить на Рублевке, конечно, было лучше, чем в городе, но все равно скучно: сидишь за своим забором. Были, конечно, у детей обычные развлечения: качели, велосипед, что еще там можно для них придумать. Полинка и Арсенька играли с соседскими ребятами. Развлечения были — покататься на велосипеде, покидать мячик или, как в стишках у Сергея Михалкова: «А Борис ногой качал», больше делать было нечего. К нам часто приходил в гости соседский мальчик, он был единственным ребенком в семье, окруженный заботой своей мамы, бабушки и няни. Ему нравилось у нас бывать, так как у меня много мальчишек, и им было весело играть вместе. И вот однажды он мне говорит: «Тетя Алена, как вам трудно, моей маме со мной одним тяжело, а у вас четверо» (тогда еще Михей не родился). На что я ему ответила: «Подожди, вот вырастешь и увидишь, как тебе будет тяжело». — «Почему?» — удивился он. «Ведь тебе придется одному ухаживать за своими старенькими родителями, а мои будут по очереди, да и в других разных ситуациях им будет легче, будут поддерживать друг друга», — пояснила ему я. На следующий день ко мне пришла его мама с вопросом: «Что я ему такое сказала?» Он, оказывается, достал ее просьбой, чтобы она ему родила братика или сестренку.