Елена Морозова - Шарлотта Корде

Сунув записку в карман, она оглядела себя в зеркало и, так как день был жаркий, скорее всего, надела чистую нижнюю юбку (а не платье, как пишет часть биографов, ибо сменное платье она взяла с собой всего одно и надела его еще утром, ибо уже утром надеялась совершить задуманное). Поправив булавки, которыми были подколоты «обращение к французам» и свидетельство о крещении, она опустила за корсаж нож в ножнах, а вырез прикрыла розовой косынкой. Шарлотта вновь отправилась на площадь Виктуар Насьональ, наняла экипаж и поехала на улицу Кордельеров, 30.

Около половины восьмого вечера Шарлотта вышла из фиакра возле знакомого дома. Консьержки на месте не оказалось, и девушка беспрепятственно поднялась по лестнице и взялась за дверной молоток. Дверь ей открыла Жанетта Марешаль; она, без сомнения, узнала утреннюю посетительницу. Помня, что просительнице отказали самым решительным образом, Жанетта растерялась, увидев ее вновь, а Шарлотта, воспользовавшись замешательством кухарки, проскользнула в прихожую, где в это время сидела гражданка Пен и складывала только что принесенные из типографии газетные листы. Консьержка тоже узнала посетительницу, но окружавшие ее пачки листов помешали ей немедленно вскочить и преградить назойливой гражданке путь.

Из темной прихожей дверь вела в узкую столовую с окнами во двор. Приоткрытая дверь слева позволяла разглядеть кухню, подле которой располагалась ванная. Окна этих комнат также смотрели во двор. На улицу выходили два окна гостиной, небольшой спальни и рабочего кабинета. Окна гостиной были из дорогого богемского стекла. В распахнутую дверь она увидела нарядные трехцветные обои, расписанные революционными эмблемами. Сколько дверей! Шарлотта растерялась: она думала, что, если ей станут преграждать путь, она оттолкнет бдительного стража с дороги, бросится в комнату и нанесет удар. Но когда комнат много, куда бежать?

В это время в квартиру вошли двое: молодой человек по имени Пиле, доставивший счета из типографии, и комиссионер Лоран Ба с кипой бумаг для издания газеты. Судя по тому, что их пропустили беспрепятственно, они были своими в этом доме. Пиле незамедлительно проследовал в ванную, Ба отправился относить бумагу.

Решив воспользоваться присутствием новых людей, а также тем, что дверь в комнату, куда проскользнул Пиле, прикрыта неплотно, Шарлотта заговорила так громко, словно вокруг нее собрались исключительно глухие: «Гражданки, я приехала из Кана, чтобы сообщить Другу народа важные секретные новости. Мне совершенно необходимо повидать его. Я написала ему письмо. Скажите хотя бы, получил ли он его?» — «Откуда мне знать», — проговорила консьержка; оторвавшись, наконец, от газетных листов, она своей корпулентной фигурой преградила путь Шарлотте. Появился Пиле, и Шарлотта заговорила еще громче: «Вот, передайте записку гражданину Марату! Мне непременно надо его увидеть!»

Не зная, как быть, Жанетта улизнула в кухню, а на ее место заступила Симона Эврар, также узнавшая посетительницу. Привлеченный шумом голосов, Марат осведомился, что происходит. Взяв с недовольным видом записку, Симона отправилась в ванную. Вскоре она вернулась и знаком велела Шарлотте следовать за ней.

Пропустив посетительницу вперед, Симона закрыла за ней дверь. Шарлотта очутилась в маленькой комнате с каменным полом. От неожиданности или же от волнения Шарлотта утратила дар речи. Комната, куда ее привели, выглядела странновато. На стене, оклеенной светлыми обоями с колоннами, не сочетавшимися с темным камнем пола, висела карта разделенной на департаменты Франции, рядом пара пистолетов, а вверху алела надпись: «СМЕРТЬ». Посреди комнаты стояла железная ванна в форме сапога с положенной поперек доской, на которой стояла чернильница с пером и лежала стопка гранок. Вокруг были разбросаны газеты. А в ванне, откуда доносился запах серы, сидел маленький сухой человечек с черными глазами на свинцово-сером лице. Голова его была обмотана грязной белой тряпкой, наподобие тюрбана, из-под которого выбивались несколько слипшихся прядей. В руке он держал записку Шарлотты. Какое-то время мстительница и жертва приглядывались друг к другу. Выдержать испытующий, проницательный и колючий взор Марата мог не каждый. Марат же, давно не видевший таких красивых и элегантных девушек, на миг даже позабыл о заговорах и бдительности; он не всегда был нечувствителен к женской красоте.

В ванную комнату вновь вошла Симона Эврар. Одни говорят, что гражданка Эврар решила на всякий случай унести из комнаты стоявшую на подоконнике тарелку с ужином Марата (мясо, рис, мозги), чтобы посетительница не могла бросить туда яд. Другие, напротив, считают, что она вошла, влекомая исключительно ревностью. Симона спросила, сколько кусочков белой глины размешать Марату в миндальном молоке: такое лекарство доктор Марат прописал себе сам и принимал его ежедневно. Услышав в ответ, что лишний кусочек глины не помешает, она взяла тарелку и ушла. За те минуты, что она разговаривала с Маратом, Шарлотта взяла себя в руки и сосредоточила все внимание на предстоящем ударе. Ни о чем ином она не может, не разрешает себе думать. Словно часовой механизм, она четко отвечает на вопросы Марата, но когда он приказывает ей назвать фамилии, в ней что-то надламывается и она начинает запинаться: вдруг ее слова принесут смерть канским изгнанникам?

Но и у Марата происходит заминка: он шарит руками по доске, потом вытягивает из-под стопки газет клочок бумаги и, обмакнув перо в чернила, записывает фамилии. «Не волнуйтесь, гражданка, — скрипучим голосом произносит он, не глядя на нее, — называйте всех, мы всех отправим на гильотину!» Шарлотта выхватывает из-за корсажа нож и по самую рукоятку вонзает его во впалую грудь сидящего в ванне человека. В ужасе от содеянного выдергивает нож и отбрасывает его в сторону.

Если бы Шарлотта чувствовала себя убийцей, она выпрыгнула бы в окно и убежала, прежде чем ее бы начали искать. Но великий Корнель сказал: «Кто справедливо мстит — не может быть наказан». И она твердым шагом вышла в коридор. Вслед из ванной донесся слабый голос: «Ко мне, моя дорогая, на помощь!»

Тринадцатого июля, в день, когда Шарлотта вонзила кинжал в грудь Марата, армия под командованием генерала Вимпфена потерпела поражение при Верноне от республиканских войск. Но мадемуазель Корде об этом не узнала, как не узнала она, что после поражения Вимпфена объявленные вне закона депутаты, укрывавшиеся в Кане, спешно покинули город.