Елена Морозова - Шарлотта Корде

Громогласно напомнил женщинам об их месте и прокурор коммуны Шометт. В одной из своих речей он подчеркнул, что Олимпия де Гуж заслуживала смерти уже потому, что, будучи женщиной, она «напрочь забыла о добродетелях, присущих ее полу». И даже Общество революционных республиканок, созданное зажигательной актрисой Клер Лакомб и шоколадницей Полиной Леон, закрыли только из-за того, что мадемуазель Лакомб, нередко изображавшая Республику во время революционных празднеств, дерзнула произнести с трибуны Конвента слова о том, что женщины, по примеру всего народа, готовы дать отпор своим угнетателям. Недолго церемонясь, якобинское правительство запретило не только «Революционных республиканок», но и все женские клубы, вернув по-боевому настроенных красавиц на кухню и окончательно перечеркнув надежды женщин получить равные права с мужчинами. А «вязальщицы Робеспьера», не будучи сторонницами эмансипации, просто высекли мадемуазель Лакомб — как высекли в свое время Теруань де Мерикур.

«Бешеные», жирондисты, эбертисты, дантонисты, героические женщины, группировки и партии, делавшие революцию и павшие в междоусобной политической борьбе. Светлый призрак Республики уходил все дальше, уступая место упившейся кровью участившихся жертвоприношений фигуре Террора. Закон от 22 прериаля Второго года Республики единой и неделимой (от 10 июня 1794 года) донельзя упростил нехитрую судебную процедуру Революционного трибунала: повод для осуждения — подозрение, мера наказания — смерть. Над головой каждого гражданина республики взметнулся революционный топор. «Когда людей хотят сделать добрыми и мудрыми, терпимыми и благородными, то неизбежно приходят к желанию убить их всех. Робеспьер верил в добродетель: он создал Террор. Марат верил в справедливость: он требовал двухсот тысяч голов», — с грустью заметил Анатоль Франс. 9 термидора (27 июля 1794 года) большинство членов Конвента выступили против тех, кто во имя добродетели хотел «заставить человеческую гордость навсегда склониться под ярмом общественной свободы» [106] Слова из речи, начатой Сен-Жюстом на заседании Конвента 9 термидора. Выступление Сен-Жюста было прервано. . 10 термидора якобинцы, эти добродетельные творцы Террора, приговоренные к смерти без суда и следствия, поднялись на эшафот.

Двадцать первого сентября 1794 года, после отмены Террора, который проповедовал Марат, тело Друга народа перенесли в Пантеон. Торжественную церемонию по предложению Бурдона приурочили к новому календарному празднику — провозглашению республики.

Двадцать шестого февраля 1795 года бюст Марата вышвырнули из Пантеона в клоаку, а его останки — как невостребованные — в свинцовом гробу зарыли на кладбище подле Пантеона. Во время работ по реконструкции кварталов, прилегавших к Пантеону, кладбище ликвидировали. «От величия до падения часто бывает всего один шаг», — писал Вольтер в полюбившейся Шарлотте Корде пьесе «Смерть Цезаря».

История Шарлотты Корде — это лишь эпизод истории Великой французской революции, эпизод, где сплелись воедино политика, этика, мораль и чувства, эпизод, завершившийся трагической смертью Марата и героической гибелью Шарлотты. Замечательный поэт Андре Шенье, противник диктатуры якобинцев, погибший на гильотине 8 термидора, посвятил Шарлотте Корде оду, которую с полным правом можно назвать поэтической биографией «девы Кальвадоса», ее эпитафией и реквиемом. Предание гласит, что, когда Шарлотту везли на гильотину, Андре Шенье бросил ей в телегу розу.