Святослав Рыбас - Генерал Кутепов

В неопубликованном письме от 20 декабря 1930 года редактору "Последних Новостей" П. Н. Милюкову некий Кривенко сообщал:

"Будучи в период 1924-1925 годов в связи с большевиками, примерно в течение восьми месяцев, я знал, что в течение этого же периода генерал Дьяконов был не только в связи с ними, но, кроме того, пользовался значительно большим доверием, нежели я".

Позже французская служба получила дополнительно сведения о связях Дьяконова с красными:

"Полковник Дьяконов с марта до июля 1937 года находился в правительственной Испании, где он посетил фронты у Мадрида и в Арагоне, разъезжая в автомашине советского консула. Дьяконов также встречался в Виши с графом Игнатьевым, перешедшим на сторону Советов". (Генерального штаба генерал-майор, граф А. А. Игнатьев был до Октябрьской революции военным атташе в Париже.)

В истинном лице Дьяконова, называемого в документах то полковником, то генералом, французские власти не сомневались. Но разоблаченным перед лицом эмиграции Дьяконов не был. Грянула вторая мировая война, и под ее шум Дьяконов исчез в неизвестном направлении. Носились слухи, что уехал к своим хозяевам в СССР.

Борис Прянишников

ОСОБАЯ КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩАЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ

АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ

по делу о злодеяниях большевиков в станицах Лабинского Отдела и в городе Армавире

Лабинский Отдел Кубанского Края с городом Армавиром, в котором сосредоточено административное и военное управление всего Отдела, подчиненное назначаемому атаману Отдела, состоит из 67 станиц и хуторов, имеющих свой местный административный орган в виде станичного атамана и двух помощников по гражданской и строевой части, избранных казачьим населением; органом, направляющим хозяйственно-административную жизнь станиц, является станичный или хуторской сбор уполномоченных, избираемых от каждых десяти казачьих домохозяйств. Местная судебная власть принадлежит назначенным мировым судьям и избираемым казаками станичным судам.

Не казачье население станиц и хуторов, хотя бы и оседлое, не имело права участий в направлении административной деятельности местных властей и сборов. Население это носит на Кубани общее название "иногородний", - такими иногородцами считаются по преимуществу промышленники, торговцы, ремесленники, фабричные и заводские рабочие, затем собственники усадеб в станицах, ведущие хозяйство на наемных у казаков землях или нанимающиеся рабочими в казачьи земледельческие хозяйства и, наконец, крестьяне, приобретшие землю целыми товариществами. Число иногородних в станицах населением свыше 3000 жителей обычно значительно превосходит число казаков, в станицах, менее населенных, соотношение между числом казаков и иногородних обратное.

Неполноправие иногородних вызывало в их среде некоторое неудовольствие, но явно враждебное настроение иногородников к казачеству стало постепенно выявляться только после февральского переворота 1917 года. Этим появившимся антагонизмом между иногородними и казаками воспользовались искусно большевики, захватившие власть в Лабинском отделе в течение января и февраля месяцев 1918 года.

Руководители большевиков первоначально направляли своих агитаторов в наиболее крупные станицы; агитаторы проникали в не казачьи войсковые части и разрушали в них дисциплину, затем направляли свою деятельность на возбуждение иногородних против казаков и, наконец, образовывали в станицах бесчинствующие шайки, с которыми местные власти по малочисленности своей не могли без помощи гарнизона справиться. Уличные бесчинства, грабительские налеты и убийства проходили безнаказанно: авторитет атаманской власти падал, большевистские банды росли. Терроризированное население отовсюду слышало, что сильная власть, способная сберечь его от опасности, только может быть создана советами и комиссарами.

По этому плану состоялся захват власти в станице Лабинской, в январе месяце в эту станицу прибыл большевик Рындин, зачислившийся рядовым в местном гарнизоне, весьма быстро он образовал около себя круг сочувствующих большевизму солдат; с ними начал он пьянствовать, буйствовать, грозить расстрелом мирных жителей, наконец, Рындин в один день беспричинно и бесцельно убил трех лабинцев, после чего, под охраною части гарнизонных солдат, приехал на вокзал, ограбил там кассу на 4000 рублей и уехал из станицы.

Казачьим всадникам, пытавшимся задержать Рындина, воспрепятствовали те же солдаты.

Рындина сменил иногородний из села Мостового - Мирошниченко, уголовный преступник, каторжник. Последний с помощью прибывшего с ним красноармейского отряда и местной подготовленной Рындиным войсковой части, а также использовав разожженную неприязнь иногородних к казакам, сместил лабинского станичного атамана, себя объявил комиссаром и учредил совет солдатских и рабочих депутатов.

Хотя агитаторы и энергично подготовляли почву для захвата большевиками власти, но все же вследствие устойчивости казачьего населения большевикам приходилось для захвата власти прибегать к красноармейской воинской силе. Например, в станицу Каладжинскую был введен отряд из 300 вооруженных красноармейцев, сместивших станичного атамана и назначивших двух комиссаров, по военным делам - бродягу Шуткина и по гражданским - босяка Клименко; митинговым порядком был тут же образован совдеп.

Станица Владимирская была внезапно окружена отрядами красноармейцев с орудиями и пулеметами, колокольным звоном население было собрано на площадь, где прапорщик Дахов, командир отрядов, потребовал признания советской власти. "Как было не подчиниться, говорил старый владимирский казак, когда на станицу смотрят орудия и пулеметы".

Как только власть в станицах переходила к большевикам, так немедленно назначенные комиссары отдавали приказание отобрать оружие у казаков и арестовать наиболее видных влиятельных казаков и почти всегда местных священников. Аресты насчитывались десятками, в некоторых станицах сотнями; арестованные большими группами запирались в погреба, в тесные, холодные, темные, сырые погреба, им не давали горячей пищи, а стража постоянно издевалась над заключенными, входила неожиданно в погреба, щелкая ружейными затворами, била прикладами, колола штыками. После двух-трех дней часть арестованных выпускалась на свободу, часть задерживалась на недели, часть отправлялась в Армавирскую тюрьму, часть освобождали по внесении штрафа, разрешение дел было в ведении или трибунала, или военно-революционного суда, или комитета, состоявших при военном комиссаре, членами этих трибуналов, комитетов, судов бывали почти сплошь темные элементы из иногородних и красноармейцев. В числе арестованных в станице Лабинской был и бывший обер-прокурор Святейшего Синода Саблер, которого после двух дней ареста освободили из-под стражи, но затем Спустя месяца два Саблера арестовали и по требованию из Москвы выслали его туда.