Наталья Горбачева - Прекрасная Натали

Подлинники писем были возвращены графине Меренберг. Однако через два года после открытия памятника Пушкину в Москве она уступила Румянцевскому музею автографы 64 писем ее отца к матери. Сделано это было через брата Александра Александровича, который, «наученный горьким опытом», наложил запрет на пользование письмами на срок 50 лет. Этот запрет действовал до середины 1920-х годов. Одиннадцать писем Пушкина графиня Меренберг оставила у себя. В начале 1900-х годов Петербургская Академия наук обратилась к ней с просьбой предоставить письма для работы над Полным собранием сочинений А. С. Пушкина. Наталья Александровна категорически отказалась сделать это. Причиной была давняя обида: «Известно тебе или нет, что я считаю себя оскорбленной Комитетом, учрежденным для проведения столетнего юбилея моего отца? Они игнорировали мое существование, не посчитав меня за дочь Пушкина, и мне хочется, чтобы так продолжалось и далее. В любом случае можешь им сообщить, что я ничего не предприму в надежде на их будущие благодеяния и что они должны осыпать своими благодеяниями тебя, прежде чем я соблаговолю вступить с ними в какие бы то ни было переговоры. Полно!» (из письма Н. А. Меренберг брату А. А. Пушкину).

Этот эпизод из жизни Натальи Александровны убеждает, что и в старости она отличалась неровным, строптивым характером… Компромиссы чужды были ее душе.

Когда после смерти своего мужа графиня узнала о том, что царствующий герцог Нассауский не позволит похоронить ее в родовом склепе, она возмутилась и взяла обещание с зятя Михаила Михайловича, чтобы тот исполнил ее последнюю волю. Графиня приказала сжечь свои останки и пепел развеять над могилой мужа.

…Жившая в России дочь покойной, узнав, что предстоит кремация, обратилась через дипломатические каналы к германскому правительству с просьбой дать ей и членам ее семьи возможность похоронить мать по православному обычаю. Просьбу русских родственников отклонили на том основании, что «воля покойной, выраженная в завещании, должна быть исполнена».

20 мая 1913 года в городе Майнце состоялась кремация, урна с прахом дочери Пушкина была доставлена в Висбаден на могилу ее мужа Николая Вильгельма Нассауского и… Ни креста, ни могильной плиты, ни земляного холмика не осталось. Одни воспоминания…

От брака с П. П. Ланским у Натальи Николаевны родились три девочки: Александра, Софья и Елизавета. Старшей — Азе — было всего восемнадцать лет, когда умерла мать. Воспитание несовершеннолетних дочерей целиком легло на плечи Петра Петровича. Вот, собственно, и все, что мы знаем. Судьба девочек оказалась малоинтересной для истории. Некоторые подробности детства можно найти в письмах Натальи Николаевны к мужу. 1849 год обилен, как никакой другой, письмами супругов. Это было время длительной разлуки, когда полк Ланского стоял в Прибалтике. Но подробности касаются в основном старших «пушкинских» детей. Азе было всего четыре года, а младшие Соня и Лиза не покидали еще пределов детской. Азя была любимицей отца. О ней Наталья Николаевна писала: «Это мой поздний ребенок, я это чувствую, и при всем том — мой тиран». Этот «тиран» однажды повздорил с няней. Мать застала старушку, в слезах и решила наказать девочку, не взяла с собой на прогулку. Тогда Азя помчалась наверх, подбежала к окну, схватилась за раму… В комнату случайно вошла горничная и обомлела: девочка висела, едва держась за подоконник, и громко кричала: «Не троньте, брошусь, брошусь, как смели меня наказывать, я им покажу!» Ее успели схватить и втащить в комнату. Представьте, в каком ужасе была мать, когда ей рассказали о случившемся! На другой день после этой истории, в воскресенье, все собирались в церковь к обедне, но Наталья Николаевна в наказание за вчерашнее не хотела брать Азю с собой. Девочка была далеко не глупа и воскликнула: «Но мне же надо раскаяться в грехах!» И это была правда! Мать растрогалась и уступила…

Азя, Александра Петровна, в 1866 году вышла замуж за офицера И. А. Арапова, впоследствии ставшего генералом. Она обладала литературными способностями и написала несколько повестей и рассказов.

В 1918 году А. П. Арапова передала в дар Пушкинскому дому свой домашний архив. Сохраненные ею письма Натальи Николаевны к П. П. Ланскому, к сестре и ее мужу, Наталье и Густаву Фризенгофам, письма к ней поэта Петра Андреевича Вяземского и Екатерины Ивановны Загряжской — те материалы, которые полностью опровергают бытовавшее десятилетия представление о вдове поэта, что к семейной жизни она была равнодушна, что более всего ее радовали утехи «удовлетворенного тщеславия». Именно с целью восстановить доброе имя матери Александра Петровна написала чудесные по своей задушевности воспоминания, начинающиеся словами: «Так часто в газетных статьях, литературных изысканиях появлялись не только несправедливые, но зачастую и оскорбительные отзывы о моей матери, что в сердце моем давно зрела мысль высказать правду о ее трагически сложившейся жизни. Перед беспристрастным судом истории и потомства я попытаюсь восстановить этот кроткий, светлый облик таким, как он запечатлелся в тесном кругу преданных друзей»… Эти воспоминания были изданы в 1907–1908 годах в приложении к газете «Новое время» и с тех пор почти 90 лет не переиздавались, оставаясь практически недоступными для широкого читателя. Из этой семейной хроники мы немного узнаем о детстве самой Ази-Александры. Она была чрезвычайно подвижным и непосредственным ребенком. Когда Азю спрашивали, в кого она такая пошла, Наталья Николаевна отвечала, что в нее, в мать, да только судьба переломила ее жизнерадостную натуру и редко кто видел ее улыбку.

Как известно, государь Николай I выразил желание быть посаженым отцом на свадьбе генерала Ланского. Наталья Николаевна отклонила эту милость, чтобы не привлекать к себе «внимания общественности». Когда Ланской на следующий после свадьбы день поехал во дворец докладывать о случившемся, царь был по-прежнему ласков с генералом, несмотря на его своевольный поступок, и выразил желание быть крестным отцом первому ребенку Ланского.

«16 июня 1845 года Государь лично приехал в Стрельну (где стоял полк Ланского). Приняв меня от купели, он отнес матери здоровую, крепкую девочку и, передав ей с рук на руки, шутливо заметил:

— Жаль только одно — не кирасир!» — повествует А. П. Арапова. Государь не забыл о своей крестнице Александре. Невозможно оставить без внимания эпизод встречи царя с девочкой: он как фотографический снимок напоминает нам о деталях давно забытых, но дорогих сердцу. Это подробности нашего общего прошлого…

«Постоянная царская милость служила лучшей эгидой против затаенной злобы завистливых врагов. Те самые люди, которые беспощадно клеймили ее (Η. Н. Пушкину-Ланскую. — Н. Г.) и оскорбительно поворачивались спиною во время вдовства, заискивающим образом любезничали, напрашиваясь на приглашения — в особенности когда в городе стало известно, как сам царь назвался к отцу на бал.