Александр Майсурян - Другой Ленин

Н. Крупская в своих мемуарах о расстреле царской семьи написала коротко и просто. Но можно предположить, что примерно так смотрел на это событие и Ленин: «Чехословаки стали подходить к Екатеринбургу, где сидел в заключении Николай II. 16 июля он и его семья были нами расстреляны, чехословакам не удалось спасти его, они взяли Екатеринбург лишь 23 июля».

«В Англии и Франции, — говорил сам Ленин, — царей казнили еще несколько сот лет тому назад, это мы только опоздали с нашим царем». «Да если в такой культурной стране, как Англия… понадобилось отрубить голову одному коронованному разбойнику, чтобы обучить королей быть «конституционными» монархами, то в России надо отрубить головы по меньшей мере сотне Романовых, чтобы отучить их преемников от организации черносотенных убийств и еврейских погромов». А французы и англичане, которые осуждают большевиков за жестокость, просто «забыли, как они казнили своих королей». «Английские буржуа забыли свой 1649-ый, французы свой 1793-ий год».

В число арестованных большевиками в 1918 году попал великий князь Гавриил Константинович. Однако по просьбе Максима Горького и личному распоряжению Ленина его выпустили. «Освободить-то его освободили, — говорил писатель, — а что же дальше? Если оставить его у Герзони (в больнице. — А.М.), — его там убьют. Нет другого выхода, надо взять его ко мне. У меня в квартире его не посмеют тронуть». Некоторое время великий князь с супругой действительно прожили на квартире писателя. «Ну и надоели же они мне, — признавался Горький, — а положение безвыходное. Впрочем, выход есть, — отправить их за границу, но сделать это может только Ленин». И Ленин такое разрешение дал… В ноябре 1918 года великий князь с женой легально покинули Советскую Россию.

В 1919 году большевики казнили в Петрограде четырех великих князей из дома Романовых. Максим Горький вспоминал, что заступался за них, и Ленин также обещал их освободить.

«— Ну, хорошо, — говорил он мне… — ну, ладно, — возьмете вы на поруки этих людей. Но ведь их надо устроить так, чтоб не вышло какой-нибудь шингаревщины (стихийного самосуда. — А.М.). Куда же мы их? Где они будут жить? Это — дело тонкое!..

Спасти этих людей не удалось, их поторопились убить. Мне говорили, что это убийство вызвало у Ленина припадок бешеного гнева».

Юлий Мартов в московской меньшевистской газете «Всегда вперед!» также возмущался этой казнью: «С социалистической точки зрения четыре бывших великих князя стоят не больше, чем четыре любых обывателя. Но столько они стоят, и жизнь каждого из них… столь же неприкосновенна, как жизнь любого торговца или рабочего… Какая гнусность!.. Какая ненужно-жестокая гнусность… Как будто недостаточно было уральской драмы — убийства членов семьи Николая Романова!.. Когда в августе они были взяты заложниками. Социалистическая Академия, которую вряд ли заподозрят в антибольшевизме, протестовала против ареста Николая Михайловича, как ученого (историка), чуждого политики. Теперь и этого мирного исследователя истории — одного из немногих интеллигентных Романовых, — застрелили, как собаку. Стыдно!»

«Если нас с вами убьют…»Ленин трезво понимал, что после прихода к власти стал одной из главных мишеней для террористов. В ноябре 1917 года Владимир Ильич говорил о противниках новой власти: «Несомненно они приложат все усилия помешать нам… и испытают все способы. Могут и убить, не такие простачки, как о них думают». Ленин размышлял о будущем революции в случае своей гибели. По воспоминаниям Льва Троцкого, как-то спросил его вскоре после 25 октября:

— А что, если нас с вами белогвардейцы убьют, смогут Бухарин со Свердловым справиться?

— Авось не убьют, — ответил со смехом Лев Давидович.

— А черт их знает, — сказал Ленин и тоже засмеялся.

Ленин одним из первых понял, что главная опасность покушений исходит не от монархистов или либералов, а от вчерашних товарищей по царским тюрьмам и ссылкам — эсеров. В то время эсеры, даже правые, казались многим большевикам почти союзниками — пусть нестойкими, временно заблуждающимися, но все-таки «своими». Большевик Александр Аросев вспоминал, как летом 1918 года Ленин спросил у него:

— А что вы думаете об эсерах?

Аросев ответил что-то в обычном для тех дней духе.

— Да ведь эсеры, — сказал Ленин, — делаются заговорщиками против советской власти… Они просто стрелять будут в нас!

Эти слова поразили Аросева. «Всегда Ильич скажет что-нибудь такое, — замечал он по этому поводу, — что непременно покажется необыкновенным, отчасти даже на первый взгляд вздорным».

«Поймали его или нет?»30 августа 1918 года эсеры-террористы устроили сразу два успешных покушения на вождей большевиков. В Петрограде был застрелен Моисей Урицкий, в Москве — тяжело ранен Ленин. О том, как пережил свое ранение и болезнь сам Владимир Ильич, рассказано выше. Остановимся теперь на судьбе его неудавшегося убийцы.

Выстрелив в Ленина, террорист сумел скрыться, никто не успел рассмотреть даже его лица. Шофер Ленина Степан Гиль показал в день покушения: «После первого выстрела я заметил женскую руку с браунингом». Сразу раздался общий вопль: «Стреляют! Убили! Убили!..»

Испуганная толпа разбежалась, двор мгновенно опустел. Гиль подбежал к упавшему на землю Владимиру Ильичу. «Сознания он не потерял и спросил:

— Поймали его или нет?

Он, очевидно, думал, что в него стрелял мужчина».

Случайно оказавшийся на месте событий военный комиссар Стефан Батулин показывал: «Я услыхал 3 выстрела и увидел товарища Ленина, лежащего ничком на земле. Я закричал: «держи, лови»… С этими криками я выбежал на Серпуховку, по которой одиночным порядком и группами бежали в различном направлении перепуганные выстрелами и общей сумятицей люди… В это время позади себя, около дерева, я увидел с портфелем и зонтиком в руках женщину, которая своим странным видом остановила мое внимание. Она имела вид человека, спасающегося от преследования, запуганного и затравленного. Я спросил эту женщину, зачем она сюда попала. На эти слова она ответила:

— А зачем вам это нужно?

Тогда я, обыскав ее карманы и взяв ее портфель и зонтик, предложил ей идти за мной. В дороге я ее спросил, чуя в ней лицо, покушавшееся на тов. Ленина:

— Зачем вы стреляли в тов. Ленина?

На что она ответила:

— А зачем вам это нужно знать? — что меня окончательно убедило в покушении этой женщины на тов. Ленина…»

Шофер Ленина показал, что в начале митинга к нему подходила какая-то женщина (возможно, сообщница стрелявшей) и спрашивала:

— Что, товарищ, Ленин, кажется, приехал?

— Не знаю, кто приехал, — буркнул шофер.

Его собеседница засмеялась:

— Как же это? Вы шофер и не знаете, кого везете?