Александр Майсурян - Другой Ленин

В предварительных заметках к этой речи Ленин записал: «Устрялов из «Смены Вех» как прекрасное противоядие против «сладенького комвранья». А на съезде Владимир Ильич подвел такой итог: «Такие вещи, о которых говорит Устрялов, возможны, надо сказать прямо. История знает превращения всяких сортов; полагаться на убежденность, преданность и прочие превосходные душевные качества — это вещь в политике совсем не серьезная. Превосходные душевные качества бывают у небольшого числа людей, решают же исторический исход гигантские массы, которые, если небольшое число людей не подходит к ним, иногда с этим небольшим числом людей обращаются не слишком вежливо».

В общем-то этими несколькими фразами Ленин (вместе с Устряловым) невольно предсказал будущее революции. Одного из его слушателей ждало «превращение» в генералиссимуса, в мундире с золотыми погонами на плечах (в которое, возможно, не поверил бы в тот момент и он сам). Некоторые другие слушатели стали его соратниками — маршалами и министрами… Что же касается многих и многих остальных, то с ними история в 1937 году обошлась, как известно, «не слишком вежливо».

Октябрьская революция провозгласила своей целью ни много ни мало как «перестроить сверху донизу человеческую жизнь» (слова Троцкого). Что-то революции удалось изменить, что-то нет.

«Наш теперешний быт, — писал Ленин в 1923 году, — соединяет в себе в поразительной степени черты отчаянно смелого с робостью мысли перед самыми мельчайшими изменениями». «Сила привычки миллионов и десятков миллионов, — замечал он, — самая страшная сила». «Мы начали колебать и разрушать самые закоренелые предрассудки, самые твердые, вековые, заскорузлые привычки». «Прошлое нас держит, хватает тысячами рук и не дает шага вперед сделать или заставляет делать эти шаги так плохо, как мы делаем». «Когда наступает революция, дело не происходит так, как со смертью отдельного лица, когда умерший выносится вон. Когда гибнет старое общество, труп его нельзя заколотить в гроб и положить в могилу. Он разлагается в нашей среде, этот труп гниет и заражает нас самих. Иначе на свете не было… и не может быть».

Советский дипломат-невозвращенец Георгий Соломон пересказывал свой разговор с Лениным в декабре 1917 года.

— Мы забираем как можно левее!! — заявил Владимир Ильич.

— Все это очень хорошо, — стал осторожно возражать Соломон. — Допустим, что вы дойдете до самого, что называется, левейшего угла… Но вы забываете закон реакции, этот чисто механический закон… Ведь вы откатитесь по этому закону черт его знает куда!..

— И прекрасно! — воскликнул Ленин. — Прекрасно, пусть так, но в таком случае это говорит за то, что надо еще левее забирать! Это вода на мою же мельницу!.. И не нам, старым революционерам, бояться и этого эксперимента, и закона реакции. Мы будем бороться также и с ним, с этим законом!.. И мы победим! Мы всколыхнем весь мир…

— Пока что — не знаю, что будет дальше, — вы только уничтожаете…

— Верно, совершенно верно, вы правы. Верно. Мы уничтожаем, но помните ли вы, что говорит Писарев, помните? «Ломай, бей все, бей и разрушай! Что сломается, то все хлам, не имеющий права на жизнь, что уцелеет, то благо…» Вот и мы, верные писаревским — а они истинно революционны — заветам, ломаем и бьем все, бьем и ломаем, ха-ха-ха, и вот результат, — все разлетается вдребезги, ничто не остается, то есть все оказывается хламом, державшимся только по инерции!.. Ха-ха-ха, и мы будем ломать и бить!

— Я не совсем понимаю вас, Владимир Ильич, не понимаю какого-то так явно бьющего в ваших словах угрюм-бурчеевского пафоса… Но вот что. Все мы, старые революционеры, никогда не проповедовали разрушения для разрушения и всегда стояли… за уничтожение лишь того, что самой жизнью уже осуждено, что падает…

— А я считаю, что все существующее уже отжило и сгнило! Да, господин мой хороший, сгнило и должно быть разрушено!..

«Чем дальше мы загнем влево, — любил повторять Ленин, — тем ближе к нам пройдет равнодействующая». В 1921 году он вспоминал слова Энгельса о том, что «есть, по-видимому, закон, требующий от революции продвинуться дальше, чем она может осилить, для закрепления менее значительных преобразований».

В одной из речей Владимир Ильич замечал: «Кто бывал в деревне, тот знает, что лет 30 тому назад немало можно было найти в деревне стариков, которые говорили: «А при крепостном праве было лучше, порядку было больше, была строгость, баб роскошно не одевали»… Так и теперь, после революции, многие хвалят ушедший порядок; однако перемены неизбежны…

Посмотрим, как задуманные перемены происходили в разнообразных областях жизни и какое участие в них принимал сам Ленин.

«Отхожие места из золота».Ленин попытался уничтожить один из культов, лежащих в основе современного общества, — культ денег, или, как он выражался, «золотого мешка». Именно в этом смысле следует понимать его знаменитые слова о «сортирах из золота». «Когда мы победим в мировом масштабе, — писал он в 1921 году, — мы, думается мне, сделаем из золота общественные отхожие места на улицах нескольких самых больших городов мира».

И в первые годы революция действительно зашла очень далеко в борьбе с «денежным мешком». Сами деньги обесценились и превратились в хрустящие, разукрашенные фантики, «дензнаки» — миллионы и миллиарды (как тогда выражались, «лимоны и лимонарды»). Ленин называл их «разноцветными бумажками, которые летят миллиардами и теперь ясно обнаруживают, что они — обломок, обрывки старой буржуазной одежды». Частушка тех лет:

Ленин шутил: «Можно русский рубль считать знаменитым хотя бы уже потому, что количество этих рублей превышает теперь квадриллион».

Всюду торжествовали натуральные оплата и обмен. Один из декретов ввел бесплатное посещение театров и других зрелищ — об этом только делалась отметка в трудовой книжке. Казалось, еще один шаг — и деньги можно будет вовсе упразднить. Ушли в прошлое такие профессии, как банкир, фабрикант, да и просто крупный торговец… Самая известная советская карикатура на Владимира Ильича (нарисованная Дени в 1920 году) изображала его в виде дворника с метлой, выметающего с земного шара всякую нечисть — царей-королей в горностаевых мантиях, попов в черных рясах, миллионеров с тугими мешками золота…