Александр Музафаров - Семейные драмы российских монархов

Большим роялистом, чем король (фр.).

Читатель часто требует от историка «объективности», но на самом деле это требование невозможного. Историк — человек, и ничто человеческое не является ему чуждым. Он изучает деяния людей прошлого и не может оставаться равнодушным к их поступкам, мыслям, стремлениям. Исследуемые персонажи невольно вызывают у него симпатию или антипатию. Но историк может и должен быть добросовестным исследователем, то есть собирать и доносить до читателя исторические факты не только приятные ему, но и все известные, в том числе и те, которые негативно характеризуют любимых им героев. Примером такого добросовестного подхода является исследование Н.И. Павленко «Царевич Алексей», увидевшее свет в 2008 году в серии «ЖЗЛ». Хотя сам автор и не скрывает своего негативного отношения к царевичу и восторженного по отношению к его отцу, но это не мешает ему опубликовать множество фактов, позволяющих вдумчивому читателю прийти к прямо противоположным выводам.

Как пример можно привести случай празднования светлейшим собственного дня рождения 6 ноября 1715 года. Его князь, занимавший пост генерал-губернатора Санкт-Петербурга, отмечал в аустерии — единственном ресторане города. Светлейший упился до такой степени, что потерял «кавалерию» — орден Святого апостола Андрея Первозванного и обнаружил пропажу только на следующий день. В столице было объявлено — нашедшему дорогой орден будет выдано 200 рублей. Когда таковой сыскался, то Меншиков и тут не удержался от обмана — отдал только 190. Конечно, кутежи и пиры раздольные были обычным времяпрепровождением в то время, но подобных случаев с другими вельможами того времени не наблюдалось. А за всю историю ордена Святого апостола Андрея Первозванного — высшей награды Российской империи — это единственный случай, когда наградной знак, что называется, пропивали.

Рекомендуем вниманию читателя недавно вышедшую в издательстве «Вече» книгу А.П. Богданова «Несостоявшийся император Фёдор Алексеевич», в которой подробно рассматривается деятельность старшего брата Петра Великого. Автор приходит к выводу, что начавшиеся при Фёдоре процессы модернизации страны были значительно более глубокими и продуманными, чем сумбурные и неожиданные петровские преобразования. В книге А.В. Манько «Великих посольских дел оберегатель. Политическая биография князя В.В. Голицына» подробно описывается деятельность в этом направлении правительства царевны Софьи.

Эта особенность Петра Великого проявлялась не только в семейной жизни. Другим её проявлением был постоянный отказ царя от принятия на себя формального командования армией и флотом. Всем известно активное личное участие Петра в войне со Швецией и Османской империей, но при этом царь, почти постоянно присутствуя при армии, никогда не возлагал на себя обязанности главнокомандующего. На суше этот пост занимали генералиссимус Шеин, генерал-фельдмаршалы фон Круа, Огильви. Шереметев. На море — генерал-адмирал Апраксин.

Соборное уложение 1649 года в главе II «О государевой чести, и как его государьское здоровье оберегати» в первой же статье определяло смертную казнь за один только умысел против жизни и здоровья царя: «на царское величество злое дело мыслил и делать хотел — да повинен смерти будет» (см.: Маньков А.Г. Уложение 1649 года — кодекс феодального права России. М.: ГПИБ, 2003. С. 207).

Следователи стремились подвести реальные и мнимые действия царевича под статью 2 II главы Уложения, которая предусматривала наказание смертью и лишением чести и имущества за «сбор рати, переписку или иные формы контактов с зарубежными правителями, оказание им иной помощи» с целью самому «государем быть» или передать русский престол иноземцу. (см.: Маньков А.Т. Уложение 1649 года — кодекс феодального права России. М.: ГПИБ, 2003. С. 208–209).

Наиболее известной версией убийства царевича по приказу отца является так называемое «письмо Румянцева». Авторство этого документа приписывают капитану лейб-гвардии Преображенского полка Александру Румянцеву, который принимал деятельное участие в возвращении царевича на родину. Согласно этому письму, после получения им приговора светского суда Пётр вызвал к себе группу особо доверенных лиц, в том числе и Румянцева, и приказал им той же ночью тайно убить Алексея, что и было ими исполнено. Впервые этот документ был опубликован в 1858–1859 годах и сразу же вызвал серьёзные сомнения в своей подлинности. Исследователям трудно было поверить, что столь осторожный человек, как Румянцев (кстати, единственный из всех участников операции по выманиванию царевича в Россию, не пострадавший при будущих царствованиях), всего через месяц после событий доверил бумаге государственную тайну особой важности, то есть фактически подписал себе смертный приговор. Наиболее подробно эта фальшивка разобрана в книге В.П. Козлова «Тайны фальсификации. Анализ подделок исторических источников XVIII–XIX веков». М.: Аспект-пресс. С. 186).

Согласно проведённым С.К. Романюком изысканиям, в реальности дед поэта, артиллерии майор Лев Александрович Пушкин, никакого участия в событиях 1762 года не принимал и аресту за верность государю не подвергался. Более того, с 1760 года он находился в «отпуске по болезни» в Москве, где в 1762 году принял участие в коронации императрицы Екатерины! В следующем, 1763 году майор Пушкин увольняется в отставку и ведёт размеренную жизнь столичного обывателя. Таким образом, образ верного присяге офицера, не покинувшего в трудную минуту законного государя, — либо добросовестное заблуждение поэта, либо художественный вымысел, призванный подчеркнуть и отношение автора к перевороту 1762 года, и к поведению дворянского сословия в то время.

При условии, конечно, что она ведётся добросовестным образом. Поясним этот момент. Обычно считается, что историк должен быть объективным по отношению к изучаемым им личностям и историческим процессам. Однако трудность заключается в том, что историк, сам будучи человеком, изучает жизнь и деяния других людей. А человеческая природа такова, что невозможно оставаться равнодушным к другим людям, не испытывая симпатии или антипатии к ним. Поэтому в расположенности историков к фигуре Петра III или Екатерины II нет ничего удивительного. Критерием же качественной работы является добросовестность исследователя, то есть публикация и анализ фактов, противоречащих его личным симпатиям. На основании фактов, приведённых в добросовестном исследовании, читатель может прийти к выводам, совсем не согласующимся с желаниями автора, а порой и прямо противоположным. Негативное отношение О. Елисеевой к личности Петра III не мешает ей использовать материалы, открытые в германских архивах А.С. Мыльниковым. И напротив, критическое отношение к Екатерине не мешает К.А. Писаренко использовать факты, введённые в научный оборот её апологетом О.А. Ивановым. Тщательный подбор и анализ исторических фактов — наиболее ценная часть работы добросовестного историка, каких бы позиций ни придерживался он лично.