Руди Бенциен - Джон Леннон навсегда

Хотя к тому времени Леннон и Маккартни сочинили уже более ста песен, Кэмпферт решился лишь на запись инструментальной пьесы, которую Джордж и Джон придумали за одну ночь. Мелодия называлась «Cry For A Shadow» («Взываем к призраку») и была пародией на Клиффа Ричарда и его ансамбль «Шедоуз».

Эта запись принесла каждому из битлзов по 300 немецких марок.

Худо-бедно, но теперь они впервые «увековечились» на грампластинке. Но проглотить «каплю полынной настойки» им все-таки пришлось. Кэмпферт, которому не нравилось название «Битлз», перекрестил их в «Beat Brothers» («Бит-Братья»). Это имя и появилось на конверте диска.

Вскоре после прорыва в пластиночный бизнес Стюарт Сатклифф окончательно вышел из группы. Он решил только рисовать…

Связи с Джоном и его группой Стью все же сохранил. Когда Леннон в одностороннем порядке разорвал договор с Алланом Вильямсом, согласно которому продюсеру причиталось 10 процентов за посреднические услуги, Джон попросил Сатклиффа сообщить об этом ливерпульскому «меценату». Вильямс был в ярости, но поделать ничего не мог, ибо пожар в «Топ Тене» уничтожил сам контракт.

До конца июня ансамблю сопутствовал финансовый успех. Когда они отправились назад в Ливерпуль, то все еще были просто четырьмя битлзами, которые сели в поезд.

Стюарт Сатклифф остался в Гамбурге.

Почуяв в парусах ветер успеха, Джон заботился лишь о том, чтобы не наступил штиль. С июля по декабрь 1961 года ему удалось организовать для группы двадцать пять выступлений. Причем двадцать из них состоялись в «Пещере», одно — в «Касбахе» Моны Бест и только четыре — вне Ливерпуля, в танцевальном зале «Тауэр» в Нью-Брайтоне. Редко получалось, что они в одиночестве царствовали на сцене. Вечера делились с «Rory Storm and the Hurricanes», «Gerry and the Peacemakers», «King Size Taylor and the Dominos», «Dale Roberts and the Jaywalkers» и еще дюжиной других групп. Каждый вечер на сцену выходили от четырех до пяти ансамблей. Армия тех, кто, как когда-то «Куорримены», мечтали хоть разочек поиграть в «Пещере» или в каком-нибудь другом клубе, была поистине неисчислима.

Джон по-прежнему видел себя вдали от своей мечты. Пусть слава ансамблю была создана еще до Гамбурга, он болезненно оценивал дистанцию, отделяющую их от мировой известности.

Тетя Мэри, как и прежде, была убеждена в том, что «выделывание грохота» ни к чему путному не приведет. Однако она знала, что попытка отговорить Джона от его затеи лишена всякого смысла.

Джон все время размышлял о том, что надо сделать для расширения аудитории. Вскоре ему представился благоприятный случай, которым он не преминул воспользоваться.

Билл Хэрри, старый друг Джона, с которым он вместе посещал школу искусств и ютился в квартирке на Гамбиа Террэс в достопамятные времена, осуществил давно лелеемую мечту. Как рьяный рок-фан, он знал все группы и клубы в Ливерпуле. Теперь из своего хобби он решил сделать профессию. Со стартовым капиталом в пятьдесят фунтов он основал газету «Мерсийский бит». Когда он готовил первый выпуск, то вспомнил о своем друге Джоне и попросил его написать статью о возникновении «Битлз».

В первом номере «Мерсийского бита», вышедшем 6 июля 1961 года, были помещены некоторые снимки Астрид, сделанные в Гамбурге, и статья под заголовком «Короткий экскурс в историю сомнительного происхождения „Битлз“». В шутливом, чисто ленноновском стиле, было написано следующее (попытка литературного перевода — прим. пер.):

«Жили три маленьких мальчика, нареченные Джоном, Джорджем и Полом. Они решили собраться вместе, поскольку были компанейскими ребятами. А когда встретились, то спросили себя — а зачем им это? Вдруг, как с неба, им в руки упали гитары, и тут мальчики подняли ужасный шум. Безумные люди вокруг даже не поинтересовались ими. Но трех маленьких человечков это не царапало. Думали они, думали, а тут встретили четвертого, совсем маленького человечка по имени Стюарт Сатклифф. Он ведь им дорогу перебежал, по принципу „мне ничего, так и тебе — ничего“. Они ему сказали: „Сонни, позаботься о басе, и ты будешь о'кей!“. И он это сделал.

Хотя вообще-то был не о'кей, так как не мог играть. Потому-то они следили за ним и ухаживали, полные любви, пока он, наконец, не научился играть. Однако кое-чего еще не хватало. У них все еще не было ритма, и один древний человек сказал им: „У вас же нет ударных“.

У нас нет ударных, собезьянничали четверо. И целая шеренга барабанщиков стала то появляться, то исчезать.

Однажды они были в Шотландии на гастролях с Джонни Джентлом, и группа, названная „Битлз“, вдруг открыла, что у них нет прекрасного звучания — усилителей-то не было. Они раздобыли пару. Многие люди спрашивали, а что это такое — „Битлз“? Почему „Битлз“? Хе, „Битлз“, как же это, нарочно не придумаешь, к ним пришло это сумасшедшее название? Ну, хорошо, мы вам откроем тайну. Имя явилось нам в видении: один человек приехал на горящем торте и объявил им: „С этого дня вы — „The Beatles“, с одним „А“ позади „Е““! „Спасибо, мистер Старый Человек“, — сказали они.

И тогда человек с обрезанной бородой сказал: „Хотите поехать в Гамбург и там за деньги играть рок для новорожденных?“. И мы парировали, что за деньги не откажемся…»

5000 экземпляров первого выпуска «Мерсийского бита» разошлись, как теплые булки. Так Джон Леннон опробовал свое шутливо-ироничное искусство формулировок, которые позднее приправляли многие его интервью.

Во втором номере «Мерсийского бита» битлзы были вновь упомянуты. В качестве сенсации читателям было преподнесено, что они только что записались на грампластинку в Гамбурге. Все это делало группу Джона еще более популярной в Ливерпуле.

Но чтобы они по большому счету смогли выбиться в люди, их еще надо было «открыть», им был нужен менеджер, который бы заботился об их имидже на радио, телевидении и в фирмах грамзаписи.

Джон знал об этом. Вот только где его искать, этого менеджера, оставалось для него вопросом.

Между тем в Гамбурге, на фирме «Полидор», вышел сингл «My Bonnie». По крайней мере один экземпляр добрался до Ливерпуля. И то, что Боб Вулер, диск-жокей «Пещеры», поставил этот диск на проигрыватель, не было случайным. Ибо Джон Леннон ввел в игру свой палец.

Боб Вулер, почитатель «Битлз», ставил пластинку каждый вечер и в состоянии эйфории комментировал ее.

То обстоятельство, что страстно ожидаемый прорыв к славе все еще не получался, огорчало Джона, делало его нервозным и недовольным.

Собственно оснований для расстройства было немного: лето в Гамбурге и Ливерпуле принесло успех, прошло неплохо. Но Джон видел, что другие ансамбли, такие, как «Рори Шторм и Харрикэнз», выступавшие в «Холидей Кэмпе», были уже известны в Лондоне. Поэтому достижения битлзов он расценивал весьма умеренно. К тому же он страдал, что не было его друга Стью. Он писал в Гамбург пространные письма, в которых мрачными красками живописал свое настроение.