Сергей Михалков - Два брата - две судьбы

26 октября 1943 года в десять часов вечера состоялось очередное прослушивание музыки Государственного гимна. Мы с Эль-Регистаном сидели в пустом зрительном зале Большого театра. В правительственной ложе находились руководители партии и правительства по главе со Сталиным. Варианты гимна исполнял Краснознаменный Ансамбль песни и пляски Красной армии под руководством профессора A. B. Александрова.

Около двенадцати часов ночи прослушивание окончилось. Было ясно, что хоровое исполнение не дает полного представления о музыке. Принимается решение назначить еще одно прослушивание в исполнении симфонического и духового оркестра.

Мы с Габо сидели дома за чайным столом и делились впечатлениями о минувшем вечере. Многое нам казалось необъяснимым и удивительным. В те дни в Москве проходила конференция трех великих держав. На фронте разворачивались ожесточенные сражения. Позади были Сталинградская и Курская битвы, сражение за Днепр, впереди — окончательное снятие блокады Ленинграда, освобождение Белоруссии, Советской Прибалтики, выход советской армии на государственную границу, начало изгнания врага за пределы СССР. Народное хозяйство прилагало героические усилия для выполнения напряженного плана. И в это время правительство уделяет столько внимания созданию гимна Советского Союза!

Наши размышления прервал телефонный звонок.

— Сейчас с вами будет говорить товарищ Сталин!

— Надеюсь, не разбудил?.. — Знакомый голос с явным грузинским акцентом. — Прослушали мы сегодня гимн. Куце получается.

— Как понять, товарищ Сталин?

— Мало слов. Ничего не сказано о Красной армии. Надо добавить еще один куплет. Отразить роль нашей армии в героической борьбе против захватчиков. Показать нашу мощь и веру в победу.

— Когда это нужно? — спрашиваю я.

— Когда напишете — пришлите. А мы посмотрим, — сухо ответил Сталин и положил трубку.

До рассвета мы сочинили и варьировали новый куплет гимна. Поработав еще целый день, передали Ворошилову новое четверостишие, а заодно и несколько вариантов строф и отдельных строк нового третьего куплета.

28 октября главный редактор газеты «Сталинский сокол», бригадный комиссар В. П. Московский, находит нас по телефону и сообщает о срочном вызове к Сталину.

За нами послан автомобиль «линкольн». Знакомый нам уже полковник из охраны Сталина нервничает:

— Никак не могли вас найти! Вас ждут!

Чекисты, а не могли найти! Въезжаем в Кремль. Подъезжаем к одному из подъездов. У нас не проверяют документов. Проводят прямо в приемную Сталина.

Здесь в ожидании вызова на доклад к главнокомандующему сидят два прославленных военачальника. Мы узнаем их. Маршалы не без удивления смотрят на майора и капитана в нечищеных сапогах, навстречу которым поднимается из-за стола помощник Сталина Поскребышев.

Указывая нам на массивную дверь с большой бронзовой ручкой, он сухо говорит:

— Проходите. Вас ждут. Где вы пропадаете?

В темпом тамбуре между дверьми машинально крестимся и переступаем порог державного кабинета.

На часах 22 часа 30 минут.

У стены, под портретами Суворова и Кутузова, длинный стол для совещаний. Справа, вдали, столик с разноцветными телефонными аппаратами. За длинным столом в каком-то напряженном молчании сидят «живые портреты»: Молотов, Берия, Ворошилов, Маленков, Щербаков… Прямо напротив нас стоит с листом бумаги в руках сам Сталин.

Мы здороваемся:

— Здравствуйте, товарищ Сталин!

Сталин не отвечает. Он явно не в духе.

— Ознакомьтесь! — говорит Сталин. — Нет ли у вас возражений? Главное, сохранить эти мысли. Возможно это?

— Можно нам подумать до завтра? — отвечаю я.

— Нет, нам это нужно сегодня. Вот карандаши, бумага… — приглашает нас к столу Сталин.

Мы садимся напротив «живых портретов». Необычная обстановка смущает.

— Что? Неудобно здесь работать? — спрашивает Сталин, улыбаясь. — Сейчас вам дадут другое место.

Майора и капитана проводят в комнату рядом с приемной. Приносят чай, бутерброды. Мы голодны. Сначала едим, пьем чай.

Запев третьего куплета не ложится в размер предыдущих. Однако выход из положения есть. Множество вариантов этого четверостишия, написанных накануне, помогают нам быстро решить задачу. Но мы не торопимся. Для солидности выдерживаем время. Возвращаемся в кабинет Сталина. Маршалы в приемной все еще ждут приема у главнокомандующего. Но тот занят: утверждается новый гимн Советского Союза!

После короткого обсуждения нового варианта нового четверостишия Сталин обращается к членам политбюро:

— Каких захватчиков? Подлых? Как вы думаете, товарищи?

— Правильно, товарищ Сталин! Подлых! — соглашается Берия.

— На этом и остановимся! Товарищ Щербаков, пусть этот текст отпечатают сейчас на машинке. А вы пока посидите с нами, — обращается к нам Сталин.

Так появился куплет, в котором были строки:

В приемную мы выходим вместе с Берия.

— А если мы вас отсюда не выпустим? — зловеще шутит кремлевский инквизитор.

В иных обстоятельствах эта «шутка» стоила бы нам дорого.

Зоя Федорова, заслуженная артистка РСФСР, лауреат Сталинской премии, любимица кинозрителей, была на редкость миловидной и обаятельной женщиной. Мы были в давних дружеских отношениях. Зоя снималась в моем фильме «Фронтовые подруги».

Популярную киноактрису, как и многих других привлекательных женщин, не миновал похотливый взгляд наркома внутренних дел Лаврентия Берия. Когда-то она обратилась к нему в связи с арестом своего отца, рабочего Путиловского завода. Берия благосклонно пошел навстречу просьбе убитой горем молодой женщины, и невинно арестованный был освобожден. У Берия была хорошая память на женские лица, — он запомнил Зою. Память Зои сохранила благодеяние всемогущего хозяина Лубянки. Поэтому, когда однажды ее попросили украсить своим присутствием «дружеский ужин в кругу влиятельных лиц», она согласилась принять приглашение.

Помощник Берия, поставщик живого товара полковник Саркисов, в назначенный час любезно препроводил Федорову к месту встречи, в особняк Берия на улице Качалова. Однако обещанное общество не собралось. Стол в столовой бы сервирован на двоих. Лаврентий Павлович Берия предложил первый тост за здоровье и процветание таланта выдающейся советской кинозвезды. А затем… затем, разгоряченный выпитым коньяком и присутствием желанной ему очередной жертвы, кремлевский Казанова сбросил китель и прижал к своей густо-волосатой груди сопротивляющуюся актрису.

— Да вы похожи на обезьяну! — вырвалось у Зои. — Теперь я понимаю, зачем вы меня заманили!