Александр Бондаренко - Милорадович

Император Павел не мог не заметить, что войско, вследствие разных посторонних обстоятельств, далеко не во всех отношениях соответствовало тем строгим началам воинского порядка, которые имел в виду Петр Великий. Императрица в последние годы мало входила в управление полками, предоставив их начальникам полную свободу действий, поэтому каждый полк имел свои порядки, которые менялись с назначением нового командира полка. Определенного не было ничего; управление, хозяйство и служба зависели от произвола. Вкравшиеся беспорядки могли быть искоренены только решительными мерами — солдатский быт нуждался в улучшениях; в дисциплине недоставало определенности взаимных отношений между военнослужащими. Все это было поводом к тем преобразованиям, которые произведены в войсках императором Павлом I.

За образец он взял прусскую армию, которая по уровню дисциплины, порядка и организованности была лучшей в Европе. Можно вспомнить суворовское «русские прусских всегда бивали», однако армии мирного и военного времени имеют между собой многие существенные различия. Недаром же четыре года спустя, отправляя Суворова в Альпийский поход, «…император Павел, вопреки своим взглядам и принципам, сказал ему: "Веди войну по-своему, как умеешь!"» [166] Отечественная война и русское общество. с. 134. .

Так что стремление «…быстро и круто поставить гвардию и вообще весь военный персонал на ту суровую ступень, которой так гордились войска Прусского строя» [167] Чичерин А. Указ. соч. с. 631. , отнюдь не было «прихотью тирана», и в деле этом ему должны были помочь верные, испытанные гатчинцы.

«С какой радостью великие князья увиделись со своими сослуживцами, и с какой печалью мы должны были считать их своими товарищами! На всех нас напало какое-то уныние. Иначе и быть не могло, ибо сии новые наши товарищи не только были без всякого воспитания, но многие из них самого развратного поведения; некоторые даже ходили по кабакам, так что гвардейские наши солдаты гнушались быть у них под командой» [168] Комаровский Е. Ф. Указ. соч. с. 38. .

«Нечего и говорить, что это малоизвестное "иноземное" войско, служившее до сих пор лишь мишенью для острот и насмешек и ставшее теперь примером для изучения новой службы, не могло быть особенно приятно богатым, знатным и изящным баловням Екатерининского века» [169] Чичерин А. Указ. соч. с. 630. .

«Дико было видеть гатчинских офицеров вместе со старыми гвардейскими: эти были из лучшего русского дворянства, более придворные, нежели фрунтовые офицеры; а те, кроме фрунта, ничего не знали; без малейшего воспитания, и были почти оборыш из армии… Однако ж несколько было из них и благонравных людей, хотя без особливого воспитания, но имеющих здравый рассудок и к добру склонное расположение» [170] Энгельгардт Л.Н. Записки Льва Николаевича Энгельгардта (1766-1836). М., 1867. с. 197. .

Нетрудно понять, что конфликт между гвардейцами и гатчинцами состоял не в принадлежности к «военным школам» — суворовской и прусской, или, тем паче, не упирался в национальный вопрос, как это было с несчастными голштинцами Петра III, — отправленные на родину, они утонули в бурных водах Балтийского моря во время кораблекрушения… Нет, здесь, скорее, был конфликт между старинным родовым и новым служилым дворянством, появившимся при Петре I и постепенно оттеснявшим аристократию от вершин управления государством. Впрочем, умные аристократы понимали, что в таковых условиях они должны не полагаться на свои громкие имена и заслуги предков, но просто ни в чем не уступать неофитам.

«Сии пришлецы, которые навсегда сохранили название гатчинских офицеров, никогда не смешивались с нами; но они были нашими учителями. Я прилежно занялся службой и вскоре признан был хорошим фрунтовым офицером», — вспоминал семеновец князь Щербатов [171] Щербатов Алексей Григорьевич, князь (1776—1848) — генерал от инфантерии, генерал-адъютант, член Государственного совета. Службу начал в 1796 году и, понравившись Павлу I, сделал быструю карьеру: в 1801 году — генерал-майор с назначением командиром пехотного полка. В кампанию 1806—1807 годов отличился при Голымине, Пултуске, Прейсиш-Эйлау. Участвовал в обороне Данцига. Был взят в плен. После Тильзитского мира вернулся в Россию. В 1809—1810 годах — в составе Дунайской армии. Тяжело ранен при осаде Шумлы. С 1809 года командовал 18-й пехотной дивизией, которая в 1812 году вошла в состав 3-й Западной армии. Участвовал в сражениях при Брест-Литовске, Кобрине, Городечне, Борисове, Студенке. После сражения при Городечне — командир корпуса 3-й Западной армии. Отличился в бою при селе Поддубье. 16 ноября 1812 года произведен в генерал-лейтенанты и получил в командование 6-й пехотный корпус. В 1813 году участвовал в осаде Торна. При Кенигсварте разгромил итальянский корпус. Отличился в сражении при Кацбахе и Лейпциге, под Левенбергом и при Бриене. Участвовал в осаде Суассона и взятии Парижа. С 1826 года — командир 2-го пехотного корпуса. Участник подавления Польского восстания в 1831 году. С мая 1832 года — председатель Генерал-аудиториата. В 1839 году назначен членом Государственного совета, а в 1840 году возглавил Комитет о раненых. С 1844 года — московский генерал-губернатор. . [172] Щербатов А.Г. Указ. соч. с. 36.

Но большинству гвардейцев заниматься экзерцициями не хотелось.

«Однажды вечером потребован я был прямо к государю, — вспоминал полковой адъютант лейб-гвардии Семеновского полка князь Волконский [173] Волконский Петр Михайлович, светлейший князь (1776—1852) — военный и государственный деятель, генерал-фельдмаршал (1850), почетный член Петербургской Академии наук (1813). В Отечественную войну 1812 года — начальник штаба действующей армии (с декабря). В 1815—1823 годах — начальник Главного штаба. Министр императорского двора и уделов (с 1826) и канцлер российских орденов (с 1842). , — прибыв, нашел в передней товарищей своих, адъютантов полков лейб-гвардии Преображенского — Толбухина, Измайловского — Комаровского и Конной гвардии — Н.Н. Леонтьева, которые тоже были требованы к его величеству; всех нас позвали вместе к его величеству; государь, подошед к нам, сказал:

— Господа, до меня доходят слухи, что господа офицеры гвардии ропщут и жалуются, что я их морожу на вахтпараде; вы сами видите, в каком жалком положении служба в гвардии: никто ничего не знает, каждому надо не только толковать, показывать, но даже водить за руки, чтобы делали свое дело; кто не хочет служить — поди прочь, никого не удерживают, я хочу, чтобы каждый знал свою должность; ежели кто из вас услышит вновь от кого ропот, то приказываю вам таковому отрезать ухо и ко мне принести; подите и объявите о сем вашим начальникам и товарищам, господам офицерам, каждый по своему полку» [174] Рассказы князя П.М. Волконского… с. 183. .