Джордан Белфорт - Волк с Уолл-стрит

Но Комиссия по ценным бумагам и биржам просто не подумала об этом до подачи своего иска. Они ошибочно решили, что одних негативных отзывов в прессе будет достаточно, чтобы «Стрэттон» прекратил свою деятельность. Но у меня был только один офис, все мои люди были у меня на глазах, мне легко было поддерживать их мотивацию, и ни один человек от меня не ушел. А Комиссия приступила к изучению наших отчетов о заключенных сделках только после подачи иска, и только тут до них дошло, что все наши клиенты были миллионерами.

На самом деле я просто занял новую нишу и вместо того, чтобы впаривать копеечные (дешевле одного доллара) акции девяноста девяти процентам жителей Америки, у которых не было или почти не было собственных капиталов, стал продавать пятидолларовые бумаги одному проценту самых богатых американцев. На Уолл-стрит была фирма «Ди-Эйч Блэр», которая больше двадцати лет подбиралась к этой идее, но так и не сорвала джек-пот, хотя хозяин фирмы, наглый еврей по имени Джей Мортон Дэвис, сумел заработать гигантское состояние и стал легендой Уолл-стрит.

Но я-то как раз сумел попасть в яблочко, и так удачно сложилось, что попал я в него в правильное время. Рынок акций еще только приходил в себя после Великого Октябрьского Краха, и в царстве капитала все еще царил хаос. NASDAQ постепенно взрослел, и на Нью-Йоркской фондовой бирже его больше не воспринимали как отброс. На каждом столе появлялись скоростные компьютеры, молниеносно отправлявшие единицы и нули от одного побережья к другому — отменив таким образом необходимость физически находиться на Уолл-стрит. Это было время перемен и глубоких потрясений. И когда индекс NASDAQ взлетел до небес, я, по забавному совпадению, запустил для своих молодых брокеров интенсивную программу повышения квалификации, занимавшую три часа в день. Так из догоравших углей Великого Краха родилась инвестиционно-банковская фирма «Стрэттон-Окмонт». И прежде чем какие-либо регулирующие органы поняли, что произошло, она уже обрушилась на Америку с мощью атомной бомбы.

В этот момент мне в голову как раз пришла ценная мысль, и я спросил Дэнни:

— А что сегодня говорят два этих идиота из Комиссии по ценным бумагам и биржам?

— Да ничего нового, — ответил Дэнни, — сидят себе тихо, обсуждают в основном тачки на парковке, обычное дерьмо.

Он пожал плечами.

— Знаешь, они вообще ничего не соображают. По-моему, они даже не понимают, какую мы сегодня сделку заключаем. Они все еще изучают наши записи от 1991 года.

— Хм, — промычал я, задумчиво поглаживая подбородок. Слова Дэнни меня совсем не удивили. Я уже месяц как установил жучок в конференц-зале и каждый день получал подробные разведданные о деятельности Комиссии. И первое, что я узнал об этих представителях регулятора (помимо того, что оба они были абсолютно безликими типами), так это то, что у них одна рука представления не имела о том, что творит другая. Пока одни придурки из Комиссии, сидевшие в Вашингтоне, собирались разорвать в клочья IPO Стива Мэддена, другие такие же придурки, сидевшие в моем офисе в Нью-Йорке, вообще не понимали, что должно вот-вот произойти.

— А какая сейчас температура в конференц-зале? — с живым интересом спросил я.

Дэнни пожал плечами.

— Градусов двенадцать, я думаю. Они сидят в пальто.

— Черт возьми, Дэнни! Почему, блин, там так тепло ? Я же сказал тебе — я хочу заморозить этих ублюдков, чтобы они убрались на Манхэттен! Мне что, мастера по ремонту холодильников вызвать, чтобы он это сделал? Дэнни, я хочу, чтобы из их чертовых носов торчали сосульки. Что тут непонятного?

Дэнни ухмыльнулся.

— Послушай, Джей Би. Мы можем их заморозить, мы можем сварить их живьем. Я, пожалуй, могу установить на потолке маленький керосиновый обогреватель, и там станет так жарко, что им вряд ли удастся выжить. Но если им будет неудобно работать в нашем конференц-зале, то они перейдут в другое место, и тогда мы не сможем больше слушать их разговоры.

Я медленно вдохнул и выдохнул. «Дэнни прав», — подумал я и сказал:

— Ну хорошо, хрен с ними. Пусть эти ублюдки доживут до старости. А вот что касается Мэддена, то я хочу, чтобы он подписал бумагу, в которой говорится, что акции по-прежнему принадлежат нам, независимо от того, какова будет их цена, и независимо от того, что написано в инвестиционном меморандуме. А еще я хочу, чтобы Стив передал сертификат о праве собственности на акции на хранение третьему лицу, тогда мы сможем его контролировать. Пусть этим третьим лицом будет Вигвам. И никто не должен об этом знать. Это все останется между друзьями, омерта , чувак. И тогда, даже если Стив попытается нас кинуть, все будет хорошо.

Дэнни кивнул.

— Я займусь этим, хотя и не понимаю, чем это нам поможет. Если мы когда-нибудь попытаемся нарушить договоренность, то окажемся в таком же дерьме, как и он. Мы ведь нарушаем примерно семнадцать тысяч законов и инструкций, — несмотря на то, что офис лишь недавно проверяли на наличие жучков, Дэнни произнес эти слова одними губами, — когда используем Стива как подставного при таком объеме акций.

Я поднял руку и нежно улыбнулся.

— Ну, ну, ну. Угомонись! Во-первых, офис проверяли на жучки тридцать минут назад, так что, если они уже сумели их снова установить, значит, они заработали право нас поймать. И мы нарушаем вовсе не семнадцать тысяч законов, а всего-то три или четыре. О`кей, о`кей, пять. Но в любом случае об этом никто никогда не узнает.

Я пожал плечами с видом оскорбленной невинности.

— Ты меня удивляешь, Дэн. Письменное соглашение нам очень поможет, даже если мы не сможем им воспользоваться. Это психологически мощное средство, которое не даст ему нас кинуть.

Как раз в этот момент по интеркому раздался голос Джанет:

— К вам идет ваш отец.

— Скажи ему, что у меня встреча, черт возьми, — крикнул я.

— Вот еще, — бросила в ответ Джанет, — сами ему это говорите. Я не буду.

Что за нахальство! И как ей наглости хватает! Секундное молчание, и я умоляющим тоном сказал в интерком:

— Джанет, пожалуйста! Просто скажи ему, что у меня важная встреча, или селекторное совещание, ну, или что-нибудь еще, прошу тебя!

— Нет, нет и нет, — бесстрастно ответила она.

— Спасибо тебе, блин, ты не помощница, а просто чудо! Напомни мне об этом через две недели, когда я соберусь выписывать тебе рождественский бонус!

Я остановился в ожидании ответа. Его не было. Мертвое молчание, черт возьми. Невероятно! Но я не сдавался.

— Он далеко?

— Примерно в пятидесяти ярдах отсюда, и приближается со страшной скоростью. Я даже отсюда вижу, как у него вены на лбу раздулись, и он курит минимум одну сигарету, а может быть, даже и две сразу. Богом клянусь, он похож на огнедышащего дракона.