Михаил Мельтюхов - Мифы Великой Отечественной — 1-2 (военно-исторический сборник)

По словам Г. К. Жукова:

«29 июня И. В. Сталин дважды приезжал в Наркомат обороны, в Ставку Главного Командования, и оба раза крайне резко реагировал на сложившуюся обстановку на западном стратегическом направлении» [75] Жуков Г. К. Воспоминания и размышления: В 2 т. — М.: Олма-Пресс, 2002. С. 287. .

0 вечернем визите, о том, что происходило в его ходе и после него, известно. А со вторым визитом (или же первым по хронологии) неясно. О чем шла речь, когда он был, свидетельств не имеется. Может быть, первый визит в Наркомат обороны состоялся именно ночью (ранним утром) 29 июня, о сдаче Минска еще не было известно, и поэтому члены Политбюро, и И. В. Сталин в том числе, разъехались поспать.

Надо отметить еще то, что Наркомат обороны находился на улице Фрунзе. А Ставка Главного Командования, куда, по словам Жукова, Сталин также приезжал дважды в течение

29 июня, находилась, с момента создания, в кремлевском кабинете Сталина. Это с началом бомбежек Москвы она была переведена из Кремля на ул. Кирова (да к тому же на станции метро «Кировская» был подготовлен подземный центр стратегического управления Вооруженными силами, где были оборудованы кабинеты И. В. Сталина и Б. М. Шапошникова и разместилась оперативная группа Генштаба и управлений Наркомата обороны). Но первая бомбежка Москвы была в ночь с 21 на 22 июля 1941 г. Получается, что Сталин, помимо того, что дважды приезжал на ул. Фрунзе, в Наркомат, еще дважды приезжал в Кремль, где собирались члены Ставки. Может быть, в этом разгадка того, что Микоян написал: «29 июня вечером у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, я и Берия».

Днем 29-го слухи (в т. ч. сообщения иностранных новостных агентств) о падении Минска стали более основательными, сведений от военных о действительном положении вещей не было (по телефону), связь с войсками Белорусского фронта отсутствовала, Сталин небезосновательно предположил, что столица Белоруссии, может быть, уже захвачена германскими войсками. И второй (по словам Жукова) за 29 июня визит Сталина и членов Политбюро в Наркомат обороны был уже далеко не столь мирным.

Вот что рассказывает об этом визите его непосредственный участник, А. И. Микоян:

«Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил всем нам поехать в Наркомат обороны и на месте разобраться с обстановкой.

В Наркомате были Тимошенко, Жуков, Ватутин. Сталин держался спокойно, спрашивал, где командование Белорусским военным округом, какая имеется связь.

Жуков докладывал, что связь потеряна и за весь день восстановить ее не могли.

Потом Сталин другие вопросы задавал: почему допустили прорыв немцев, какие меры приняты к налаживанию связи и т. д.

Жуков ответил, какие меры приняты, сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для установления связи, никто не знает.

Около получаса поговорили, довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: что за Генеральный штаб, что за начальник штаба, который так растерялся, не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует.

Была полная беспомощность в штабе. Раз нет связи, штаб бессилен руководить.

Жуков, конечно, не меньше Сталина переживал состояние дел, и такой окрик Сталина был для него оскорбительным. И этот мужественный человек разрыдался, как баба, и выбежал в другую комнату. Молотов пошел за ним.

Мы все были в удрученном состоянии. Минут через 5–10 Молотов привел внешне спокойного Жукова, но глаза у него еще были мокрые. Договорились, что на связь с Белорусским военным округом пойдет Кулик (это Сталин предложил), потом других людей пошлют. Такое задание было дано затем Ворошилову. Его сопровождал энергичный, смелый, расторопный военачальник Гай Туманян. Предложение о сопровождающем внес я. Главное тогда было восстановить связь. Дела у Конева, который командовал армией на Украине, продолжали успешно развиваться в районе Перемышля. По войска Белорусского фронта оказались тогда без централизованного командования. Сталин был очень удручен» [76] 1941 год. Т. 2. — М., 1998. С. 495–500 (РЦХИДНИ.Ф. 84. Оп. 3. Д. 187. Л. 118–126). .

Эта цитата из рукописей воспоминаний А. И. Микояна, хранящихся в РЦХИДНИ, т. е. этот текст можно считать изначальным. А вот рассказ об этом же из книги «Так было», изданной в 1999 г. издательством «Вагриус»:

«В Наркомате были Тимошенко, Жуков и Ватутин. Жуков докладывал, что связь потеряна, сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для установления связи — никто не знает. Около получаса говорили довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: „Что за Генеральный штаб? Что за начальник штаба, который в первый же день войны растерялся, не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует?“

Жуков, конечно, не меньше Сталина переживал состояние дел, и такой окрик Сталина был для него оскорбительным. И этот мужественный человек буквально разрыдался и выбежал в другую комнату. Молотов пошел за ним. Мы все были в удрученном состоянии. Минут через 5–10 Молотов привел внешне спокойного Жукова, но глаза у него были мокрые.

Главным тогда было восстановить связь. Договорились, что на связь с Белорусским военным округом пойдет Кулик — это Сталин предложил, потом других людей пошлют. Такое задание было дано затем Ворошилову.

Дела у Конева, который командовал армией на Украине, продолжали развиваться сравнительно неплохо. Но войска Белорусского фронта оказались тогда без централизованного командования. А из Белоруссии открывался прямой путь на Москву. Сталин был очень удручен» [77] Микоян А. И. Так было. — М.: Вагриус, 1999. .

По словам издателя, сына А. И. Микояна, С. А. Микояна, основой послужил текст 3-го тома мемуаров, находившийся на момент смерти автора в Политиздате.

«Третий том, начинавшийся с периода после 1924 г., находился в работе в Политиздате, когда отца не стало, он умер 21 октября 1978 г., не дожив месяца до 83 лет. Через несколько недель меня вызвали в издательство и сообщили, что книга исключена из планов, а вскоре я узнал, что это было личное указание Суслова, побаивавшегося отца до самой его смерти и теперь осмелевшего. Сравнение диктовок отца с текстом, подвергшимся экзекуции редакторов, показало, что в ряде случаев мысли автора были искажены до неузнаваемости» [78] Ibid. .

Поскольку мемуары А. И. Микояна крайне важны как источник, необходимо бы обращаться к неискаженной их версии. А то, что широко распространенная версия довольно сильно искажена, можно легко увидеть, сравнив эти две цитаты. Причем в дальнейшем подобные разночтения и несоответствия настолько односторонни, что возникают основания предположить, что эти мемуары готовились автором к печати во время правления Н. С. Хрущева. Возможно, изначальный текст подвергся правке именно в то время, поэтому все дополнения сделаны, чтобы укрепить читателя в том, что «прострация» Сталина была продолжительна, многодневна, а главное, в том, что Сталин и в самом деле отказался от управления страной, от власти и его соратникам пришлось уговаривать его взять бразды правления в руки.