Рольф Бейер - Царь Соломон

Но с пастухом мы остаемся недолго, вот он уже превратился в садовника: «Мой возлюбленный пошел в сад свой, в цветники ароматные, чтобы пасти в садах и собирать лилии, я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой — мне» (Песнь песней 6.2).

Итак, игра превращений: Возлюбленный то царский сын, то странствующий пастух, потом садовник в идиллическом саду. Затем еще одно превращение: Возлюбленный действительно появляется как царь Соломон, которого выносят на носилках из пустыни:

«Вот одр его — Соломона: шестьдесят сильных вокруг него, из сильных Израилевых… Носильный одр сделал себе царь Соломон из древ Ливанских; Пойдите и посмотрите, дщери Сионские, на царя Соломона в венце, которым увенчала его мать его в день бракосочетания его, в день, радостный для сердца его» (Песнь песней 3.7).

Итак, царь Соломон — все же Возлюбленный из Песни песней? Стоп! К сожалению, на исторического Соломона венец был возложен не матерью, и уже вовсе не на одной из его многочисленных свадеб. И весьма странно, почему бы автору Соломону говорить о себе в третьем лице. Само собой, Соломон обыгрывается. Как раз в другом месте речь идет о шестидесяти царицах и восьмидесяти наложницах и девицах без числа (Песнь песней 6.8). Но гарем Соломона — количество отличается от указанного в Книге Царств — служит Возлюбленному только для того, чтобы подчеркнуть неповторимость его любовниц. Нет, личность Соломона — царский сын, пастух и садовник — только одна из ролей, которую Возлюбленный примеряет к себе и от которой потом избавляется, когда ему вздумается. То же и Возлюбленная, представляющая себя довольно необычно: «… черна я, но красива как шатры Кидарские, как завесы Соломоновы. Не смотрите на меня, что я смугла, ибо солнце опалило меня… Сыновья матери моей поставили меня стеречь виноградники» (Песнь песней 1.5).

Она предстает то смуглянкой с виноградника, то сравнивается с хороводом, то называется дщерью именитой, чья красота описывается с ног до головы:

«Оглянись, оглянись, Суламита! оглянись, оглянись, — и мы посмотрим на тебя». Что вам смотреть на Суламиту, как на хоровод Манаимский? О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая! Округление бедр твоих, как ожерелье, живот твой — круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое — ворох пшеницы, обставленный лилиями; два сосца твоих — как два козленка, двойни серны; шея твоя — как столп из слоновой кости; глаза твои — озерки Есевонские, что у ворот Батраббима… Голова твоя на тебе, как Кармил, и волосы на голове твоей, как пурпур; царь увлечен твоими кудрями. Как ты прекрасна, как привлекательна, возлюбленная, твоею миловидностью!» (Песнь песней 7.1).

Кто же мог быть Возлюбленной в Песни песней? Например, та таинственная дочь фараона, на которой женился Соломон, или царица Савская, темнокожее чудо, что пришла из пустыни испытать царя загадками! А имя Суламифь , которое звучит как женский вариант имени Соломон ? Ответ прост. Влюбленные могут оказаться кем угодно. Это образы, которые переходят из одной роли в другую — Соломон и Суламифь, пастух и пастушка, садовник и садовница. Соломоном может стать любой, кто любит, а Суламифью — любая влюбленная.

Общее у персонажей Песни песней с историческим Соломоном только имя.

Так как это называется? Следует ли в связи с этим Песнь песней поместить в эпоху, следующую за Исходом в истории Израиля (около IV столетия до н. э.), как это делают многочисленные исследователи? Мы хотели бы поспорить с ними. И пусть даже Песнь песней была написана не самим Соломоном, во многих частях чувствуется тот свободный дух «Соломонова просвещения», который не был возможен в более поздние времена. Ведь застегнув сюртук на все пуговицы, трудно оценить безграничность «свободной любви», что особенно ощущается в поведении возлюбленных:

«На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его… Встретили меня стражи, обходящие город: «не видали ли вы того, которого любит душа моя?» Но едва я отошла от них, как нашла того, которого любит душа моя, ухватилась за него, и не отпустила его, доколе не привела его в зал матери моей и во внутренние комнаты родительницы моей.

Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, сернами или полевыми ланями: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно» (Песнь песней 3.1).

Показательно, как ведет себя Возлюбленная: она выбегает на улицу и ищет любимого. Найденного ею она приводит в свои покои и тайно занимается с ним любовью. И то и другое — появление на улице, в одиночку, без сопровождения братьев или родителей, и ночь любви, тайно проведенная в отчем доме, — это нарушение «добрых нравов» времени. Но когда влюбленные об этом заботились! Добрачная любовь находит своего защитника во влюбленных из Песни песней. И любовник ищет свою желанную на тайном запретном пути:

«Я сплю, а сердце мое бодрствует; вот, голос моего возлюбленного, который стучится: «отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя, голубица моя, чистая моя! потому что голова моя вся покрыта росою, кудри мои — ночною влагою». Я скинула хитон мой; как же мне опять надевать его? Я вымыла ноги мои; как же мне марать их? Возлюбленный мой протянул руку свою сквозь скважину, и внутренность моя взволновалась от него. Я встала, чтобы отпереть возлюбленному моему, и с рук моих капала мирра, и с перстов моих мирра капала на ручки замка. Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел. Души во мне не стало, когда он говорил; я искала его и не находила его; звала его, и он не отзывался мне. Встретили меня стражи, обходящие город, избили меня; сняли с меня покрывало стерегущие стены» (Песнь песней 5.2).

Выше общественной морали право Возлюбленной. И пусть она схвачена и побита стражами города — блюстителями строгой морали, «добрых нравов», желание любимого сильнее. Ею движет желание свободно отдаться ему, о своей невинности, которую рискует потерять, она не задумывается ни на миг. И поэтому так потрясает стон, полный боли, когда любимый уходит: «Заклинаю вас, дщери Иерусалимские: если вы встретите возлюбленного моего, что скажете вы ему? что я изнемогаю от любви» (Песнь песней 5.8).

Не бывает любви без любовной боли, без тоскливого стона, которые остаются и когда любимый уже здесь: «Он ввел меня в дом пира… Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви.

Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня» (Песнь песней 2.4).

И эта любовь познала страх, и здесь нет ничего, что не сопровождалось бы болью; уже объятие рождает страстное желание получить больше. Любви нужен пейзаж, в котором она хотела бы затеряться, где отражается то, что чувствует душа. И это должна быть не картина зимы, а весна, что грядет: