Рольф Бейер - Царь Соломон

Остается еще удивляющий всех псалом 109, который дает царю в Иерусалиме вечное первосвященство «по чину Мелхиседека». Какой царь имеется в виду? С большой охотой текст относят к древним временам царствования, ведь трудно себе представить, что позже можно было бы так естественно приобщиться иевуссейской традиции Мелхиседека. В заголовке псалом приписывается Давиду. И если бы это все было исторически верно, то он стал бы тогда не просто царем, но царем-священником. Давид представлял бы собой тогда «сакрального» царя.

Или же псалом 109 имеет в виду Соломона? Не он ли «священник по чину Мелхиседека»? На первый взгляд, такое могло быть, ведь даже в двух местах говорится о том, что царь Соломон выполняет функции первосвященника: жертвоприношение в Гаваоне и освящение храма. Но выступал ли Соломон как первосвященник «по чину Мелхиседека»? Чтобы ответить на этот вопрос, нам придется внимательнее рассмотреть действия Соломо-на-первосвященника во время храмового праздника:

«И стал Соломон пред жертвенником Господним впереди всего собрания Израильтян, и воздвиг руки свои к небу… Когда Соломон произнес все сие моление и прошение к Господу, тогда встал с колен от жертвенника Господня, руки же его были распростерты к небу. И стоя благословил все собрание Израильтян громким голосом… И царь и все Израильтяне с ним принесли жертву Господу… В тот же день освятил царь среднюю часть двора… В восьмой день Соломой отпустил народ…» (3 Царств 8.22–54, 62, 64, 66).

Действует ли Соломон здесь как священник «по чину Мелхиседека»? Существенный аргумент говорит против: царь-священник — это воинственный царь: «Господь одесную Тебя. Он в день гнева Своего поразит царей…» (Псалом 109.5).

Такая характеристика царя-священника подходит не Соломону, царю мира, а воинственному Давиду. Таким образом, мы приходим к волнующему результату: Давид принял на себя доизраильскую традицию царя-священника в Иерусалиме. Он был воинственным царем-священником «по чину Мелхиседека». Соломон тоже перенял традицию царя-священника, сглаживает воинственные черты и превращает воинствующее царство священников в духовное мирное царство. Оно ограничивалось мирными акциями: молитвой и заступничеством, благословением и жертвой. Это очень хорошо выражается уже известными нам словами благословения: «Благословен Господь, Который дал покой народу своему Израилю» (3 Царств 8.56).

И ни слова об «уничтожении врагов».

Итог: Соломон делает еще один шаг в сторону oi отца Давида, стирая воинственные черты в образе царя-священника.

Наследование Израилем хананейского культа Бога Всевышнего не подвергалось критике в библейской традиции. Ввиду исключительного почитания Господа, который не терпел возле себя иных богов, это удивляет, тем более, что на критику нарывается попытка Соломона вобрать другие элементы хананейской религии. К открытости миру Соломона относится, бесспорно, то, что он терпел чужеземные культы своих жен: единственный случай в древнеизраильской истории. Таким образом, Соломон практиковал религиозную терпимость; ортодоксальные почитатели Господа — к ним относятся также авторы Библии — усматривали в этом отход от веры отцов.

Конечно, Соломону пытались найти оправдания, представляя благосклонное отношение к богам своих жен как старческую глупость. Но такой подход не историчен, поскольку Соломон женился не старым, а как раз молодым царем. В рамках матримониальной политики он начал допускать культы своих жен довольно рано.

Некоторые культовые места чужих богов находятся вне Иерусалима, на Масличной горе, которая позже по этой причине была названа «Гора порчи». На Масличной горе находились капища Хамоса и Молоха, возможно, также Милхома. Удивляет только то, что в предании о Соломоне капища на высотах для Хамоса и Молоха указывались точно — на «горе, которая пред Иерусалимом». Точного местонахождения культовой святыни Астарты не указывается. Может быть, это место замалчивалось специально? И находилось ли оно вообще на Масличной горе?

Не исключено, что «Соломоново» капище Астарты было помещено на «Горе порчи» в более поздних записях (4 Царств 23.13). Эти заметки связаны с яркой культовой политикой царя Иосии, который заставил разрушить капища на высотах спустя триста лет. Триста лет существовало допущенное Соломоном почитание чужих богов в Иерусалиме. Становится ясно, что речь могла идти не только о частных культах жен Соломона. Чужие культы сами просачивались на религиозную почву, находили широкое одобрение и уважение народа.

О характере почитаемых божеств мы знаем очень мало. Бог Хамос был национальным богом моавитян. Он изображен на уже упоминаемой нами стеле Меша, где называется впервые во внебиблейских источниках израильский царь (Омри). Стела датируется IX веком до н. э. и прославляет могущество царя Меша и его бога Хамоса:

«Я Меша, сын Хамоса, царя Моава. Мой отец был царем Моава 30 лет, и я стал царем после моего отца. Я построил эту культовую высоту для Хамоса в Кириафе… потому что спас меня от всего, он дал мне увидеть мое торжество от всех моих ненавистников. И люди Гада жили в стране Аштарот с незапамятных времен. И царь Израиля построил себе Аштарот. Но он напал на город и взял его и убил весь народ (из?) города (как жертву?) для Хамоса из Моава. И вернул оттуда жертвенник Аре л… и поставил его перед Хамосом в Кириафе… И Хамос говорил мне: «Иди возьми святыню Израиля». Тогда ночью я пошел и нападал с рассвета до полудня. Я взял его и всех их убил: 7000 мужчин, женщин и рабынь, так как я посвятил их Аштар-Хамос. Я взял оттуда (предметы?) Господа и принес их Хамосу. И царь Израиля построил место и жил в нем, когда боролся против меня. Тогда Хамос изгнал его от меня…».

Стела Меша была создана добрых полстолетия после царя Соломона во времена царя Ахава (871–852 до н. э.). Образ бога Хамоса, должно быть, не изменился за это время. Другими словами, царь Соломон ничего не имел против того, чтобы принять культовое божество в Иерусалиме, со всеми его исключительно воинственными чертами. Как и Господь, ведет Хамос священную войну. Осознавал ли Соломон боевой характер моавитянского божества?

Библейское предание не дает ответа. Однако не так уж трудно найти его. К «терпимости Соломона» совсем не подходит взращивать озлобленность чужих богов. В конце концов, это были божества его жен, с которыми он находился в мирном сосуществовании.

Трудно также восстановить допускаемый Соломоном культ Молоха, в честь главного бога аммонитян. Предание о Соломоне переносит капище Молоха на Масличную гору, и пророку Иеремии позже известно место под названием Тофет, в долине сыновей Енно-ма, где, как сообщается, происходило жертвоприношение мальчиков и девочек (Иеремия 7.31). Из этой архаичной традиции принесения в жертву людей, кажется, так и просится имя Молох, которое первоначально означало ни много ни мало «дары посвящения».