Игорь Анцышкин - 200 знаменитых отравлений

Обычная норма содержания мышьяка в человеческих волосах составляет, соответственно, всего 0,8 микрограмма. Но это в наши дни, когда природная среда загрязнена сверх меры, а во времена Наполеона доза содержания должна была быть значительно меньше. Доказательство преступления налицо. Форсхувуд не остановился на достигнутом. Проведя анализ имеющихся документов, он пришел к выводу, что отравителем был приставленный Бурбонами к Бонапарту генерал Монтолон. И именно он по приказу Версаля долгое время отравлял пленника, способствовал смертельному разрешению кризиса болезни в мае 1821 года. Следует заметить, что яд уже угрожал жизни Наполеона. 11 апреля 1814 года в Фонтенбло император подписал безусловное отречение за себя и за свое семейство. А ночью, находясь в депрессии, Бонапарт принял яд, но на него он не подействовал. Но именно яд положил конец жизни потрясателя Европы.

Так посреди Атлантического океана, на скалистом острове, куда сейчас даже не заходят корабли, была решена судьба императора и завоевателя всей Европы. Немного яда, и Бурбоны могли спать спокойно, хотя это им и не помогло, революция 1830 года навсегда лишила их трона.

Но кроме англичан и Бурбонов есть еще некая личность, которая вполне годится на роль отравителя, так сказать, частным образом. Некоторые исследователи обвиняют в отравлении графа Монталона, который по завещанию Наполеона получил большое состояние, причем, очень кстати. Но не хочется верить, что простая уголовщина стала причиной смерти великого человека.

И все же, несмотря на проведенные тщательные исследования, тайна смерти Наполеона продолжает волновать историков, химиков, врачей. В 2001 году эксперты Страсбургского института судебной медицины провели спектральный анализ прядей волос Наполеона и подтвердили, что уровень содержания мышьяка в них от 7 до 8,5 раз превышает норму. По их мнению, которое не расходится с выводами предыдущей экспертизы, это несомненно может служить доказательством того, что император умер от медленного и регулярного отравления.

Однако, опираясь на результаты тех же экспертиз, в 2004 году группа врачей из Сан-Франциско, возглавляемая Стэнли Карчем, заявила, что причина смерти императора не отравление, а лечение, при котором врачи предписывали ему сильнодействующие лекарства. В частности, Наполеону прописывали рвотное средство – виннокислую сурьму (сурьма-калий-тартрат). Последней каплей стала 600-миллиграммовая доза хлористой ртути (в пять раз больше нормы), назначенная Наполеону в качестве слабительного за два дня до смерти. Огромная потеря калия с жидкостью нарушила водно-солевой баланс в организме бывшего императора, что привело к ухудшению работы сердца.

«Конечно, версия отравления выглядит более привлекательной, – заявил Карч. – Однако существуют очень веские доказательства того, что Наполеона погубил не яд, а врачи». Ну, врачам-то лучше знать возможности своих коллег залечить больного и без яда. Но в то же время факт, что последние месяцы жизни Наполеон страдал от рака желудка, не ставится под сомнение ни одним из современных исследователей. «Он мог умереть от отравления или от неправильного лечения, даже если это так, то, вне сомнения, это лишь на несколько недель приблизило его кончину, он все равно умер бы от рака», – считает доктор Фил Корсо из клиники штата Коннектикут.

Если рак действительно убивал Бонапарта, то ему надо было поблагодарить своих тюремщиков за отравление, которое дало ему возможность избежать более мучительной смерти.

18 февраля 1855 года в санкт-петербургских и московских газетах появился «Бюллетень № 1» о состоянии здоровья царя Николая I: «Его Величество заболел лихорадкой… 13 февраля Его величество выхода к литургии иметь не изволил». Постепенно информация в бюллетенях становилась все более тревожной. «Бюллетень № 2»: «Лихорадка Его Величества к вечеру 17 февраля усилилась. Отделение мокроты от нижней доли правого легкого сделалось труднее». На другой день, 19 февраля появился «Бюллетень № 3», оповестивший, что болезнь усилилась и это «делает состояние Его Величества опасным». Затем «Бюллетень № 4» сообщил об «угрожающем Его Величеству параличном состоянии легких». 20 февраля новых известий не появилось. 21 был опубликован Манифест о кончине императора.

Между тем царь умер еще 18 февраля, вскоре после полудня (в Москву первые известия о его кончине поступили не из Санкт-Петербурга, а из Берлина). «Сей драгоценной жизни, – говорилось в официальном документе, составленном графом Блудовым, – положила конец простудная болезнь (grippe), вначале казавшаяся ничтожной, но, к несчастью, соединившаяся с другими причинами расстройства, давно уже таившимися в сложении, лишь по-видимому крепком…»

Это была довольно странная оценка здоровья высокого, крепко сложенного мужчины 58 лет. От его зычного окрика падали в обморок даже сильные офицеры. Единственной причиной возможного расстройства могла быть только неудачно начавшаяся война.

Министр и личный друг Николая, граф Киселев, свидетельствует:

«В последние месяцы император утомлялся, и сколько ни желал преодолевать душевное беспокойство – оно отражалось на лице его более, чем в речах, которые при рассказе о самых горестных событиях заключались одним обычным возгласом: “Твори, Бог, волю Твою!”»

Не успели в церквах отслужить панихиды по усопшему императору, как разнесся слух, что внезапная смерть была самоубийством. В рукописной студенческой газете «Слухи» писалось:

«Разнеслись слухи о том, что царь отравлен, что оттого и не хотели его бальзамировать по прежнему способу, при котором, взрезавши труп, нашли бы яд во внутренностях… Слух этот произвел очень различное впечатление: одни радовались, другие удивлялись, третьи говорили, что так и должно быть, поделом ему, мошеннику. Но особенно замечательно, как сильно принялось это мнение в народе, который, как известно, верует в большинстве, что российский царь и не может умереть естественно, что никто из них своей смертью не умер».

Перед лейб-медиком Мандтом закрылись двери всех аристократических салонов – он подозревался если в не цареубийстве, то в потакании самоцареубийству! Современники свидетельствуют, что Мандт боялся выходить на улицу, «…ибо народ, пожалуй, и разорвал бы его на части, но не более как для того, чтобы потешиться законным образом, не опасаясь того, что на толпу верноподданных вдруг наведут пушки и брызнут картечью».

Власть, борясь со слухами, распространила много, даже слишком много брошюрок о том, как царь «мирно скончался», простясь с семьей и благословив подданных. Но слухи продолжали циркулировать в обществе даже через десятилетие после смерти Николая. Так как официальным известиям не верили никогда, то, выслушав Манифест о смерти «после гриппа», многие вспоминали, что задушенный Павел I умер от «апоплексического удара», а смерть от проломленного черепа Петра III формулировалась как смерть от «геморроидальных колик». Стоило объявить похороны не через два месяца, как предписывалось протоколом, а через шесть недель – и многоопытная публика сразу смекнула: это неспроста.