Игорь Анцышкин - 200 знаменитых отравлений

19 июня вместе с некрологом в газете «Правда» было помещено медицинское заключение о болезни и смерти писателя и заключение к протоколу вскрытия, которое производил известный патологоанатом И.Давыдовский в присутствии лечащих врачей. Там сказано: «Смерть А. М. Горького последовала в связи с острым воспалительным процессом в нижней доли левого легкого, повлекшим за собой острое расширение и паралич сердца».

На следующий день «Правда» опубликовала беседу с профессором М. Кончаловским «Последние дни жизни А. М. Горького». В ней говорилось о том, что 8 июня писателя посетили Сталин, Молотов, Ворошилов. А. М. Горькому стало лучше. 16 июня после консилиума, узнав от врачей о благоприятной точке зрения на его болезнь, Алексей Максимович крепко пожал руку Кончаловскому и сказал: «– Ну, по-видимому, я поправлюсь…» Но не выдержало надорванное сердце… Не выдержали больные легкие… Алексея Максимовича не стало». 18 июня, когда умер писатель, его, в отличие от вождей, не успел посетить еще один гость. То был французский писатель Андре Жид. Он хотел видеть Горького, но тот умер, и встреча не состоялась. Не посетил Буревестника и Луи Арагон, прибывший в Москву после получения отчаянного письма от Алексея Максимовича. Луи Арагон в 1965 году написал роман «Умерщвление», в котором описал смерть Горького и высказал предположение, что гибель писателя ускорили его резкие протесты против репрессий, которые он направлял Сталину, и попытки связаться с западной интеллигенцией. Поводом для ускорения ликвидации могло послужить и то, что за несколько дней до своей смерти Горький получил из Лондона свой архив, присланный баронессой Будберг. Горький, имевший тесные связи с большевиками еще до революции, накопил за годы жизни достаточно взрывоопасного материала, который кое-кто хотел бы уничтожить.

Об изоляции Горького в последние годы перед смертью оставил свидетельства советский писатель Михаил Слонимский: «С 1933 года в доме Горького стали господствовать Ягода, Крючков. К ним прибавился Авербах, родственник Ягоды… После съезда писателей стало невозможно пробиться… Приходишь – а в первой же комнате, в углу, за большим столом, компания молодых людей с бицепсами, хорошо одетых, во главе с П. П. Крючковым. И сразу подымаются двое или трое, становятся на пути. Крючков и еще кто-нибудь кричат: «– А! Сюда!» А на столе коньяк, вина, ликеры, богатая закуска. И попадаешь в плен. Не вырваться. Расскажут случаи из жизни, подливают в рюмку… Пришвин, глядя поверх голов, прошел. Минут через 50 он вышел. Мы встали – и за ним. На улице Пришвин сказал: Алексей Максимович все видит. Он говорит, что изолирован, в плену, в заключении». В последний месяц перед смертью Горькому отказали в поездке за границу на лечение. Вся переписка писателя просматривалась и его многочисленные письма к Ромену Роллану оседали в архиве Сталина.

Сразу же после смерти Горького присутствующие врачи приступили к вскрытию трупа прямо на стоявшем в спальне столе. Извлеченный мозг пролетарского писателя кинули в ведро. И его вынес к машине Петр Крючков, доверенный человек Ягоды, состоявший при Горьком в качестве личного секретаря. «Неприятно было нести это ведро с мозгами еще недавно живого человека», – запишет он 30 июля 1936 года. Мозг Горького по распоряжению Сталина доставили в Институт мозга для дальнейших исследований.

В марте 1938 года растиражированная версия смерти Горького была официально опровергнута в ходе процесса так называемого Второго антисоветского правотроцкистского блока. На этом суде шла речь об убийстве писателя, совершенном доктором Л.Левиным (он якобы преднамеренно усугубил болезнь Горького). Один из обвиняемых, Бессонов, бывший советский дипломат, который работал в Берлине, показал на процессе, что Троцкий сказал: «Горький близко стоит к Сталину, он ближайший друг его и проводник генеральной линии партии. Вчерашние наши сторонники из интеллигенции в значительной мере под влиянием Горького отходят от нас. Горького надо убрать. Передайте это мое поручение Пятакову». Эти слова, естественно, были придуманы во время следствия.

А вот еще одной причиной, вполне реальной для устранения, была так называемая «партия беспартийных», или «Союз интеллигентов». Идею создания подобной организации выдвинула часть оппозиционно настроенной советской научной и творческой интеллигенции и, прежде всего, Максим Горький. «Союз» мог бы выступить на выборах в советский парламент отдельным списком, а в дальнейшем «конструктивно помогать» правящей партии – ВКП(б). Предполагалось, что список кандидатов в депутаты от этой партии возглавят А. М. Горький, академик И. П. Павлов, А. П. Карпинский (президент АН СССР) и В. И. Вернадский. Максим Горький стремился сделать власть более гуманной, пытался «перевоспитать» сначала Ленина, а затем и Сталина. Конечно, из этого ничего не могло выйти. Но Горький думал иначе. К слову, сначала скоропостижно скончались Карпинский и Павлов, а затем и пролетарский писатель.

Организатором убийства признал себя Ягода. Из показаний на процессе следовало, что он требовал от своих подчиненных во что бы то ни стало убрать Горького физически. Ягода, при проведении тайного обыска, нашел в матраце дневник писателя и сказал Крючкову, секретарю Горького и агенту НКВД: «Вот ведь, старая б…! Сколько волка ни корми – все равно в лес смотрит!» Еще одной причиной для неприязни Ягоды к Горькому могла быть и чисто бытовая – глава НКВД был любовником жены сына Горького, Н. Пешковой.

Как исполнителя своих планов, которые касались и Буревестника, Ягода на следствии назвал докторов Плетнева и Левина. Плетнев дал следующие показания: «Ягода мне заявил, что я должен помочь ему в физическом устранении некоторых политических руководителей страны… Должен признать, что в моем согласии на эти преступления сыграли роль и мои антисоветские настроения, которые я до ареста всячески скрывал, двурушничая и заявляя о том, что я советский человек». Конкретно об отравлении Горького рассказал Левин, которого публично допросил прокурор Вышинский.

«Вышинский: Левин, уточните дозировку лекарств.

Левин: Горький получал до сорока шприцев камфоры в день.

Вышинский: Плюс?..

Л е в и н: Две инъекции дигалена.

Вышинский: Плюс?..

Левин: Плюс две инъекции стрихнина.

Вышинский: Итого сорок четыре инъекций в день».

Но впоследствии Левин был реабилитирован за отсутствием состава преступления.

О том, что, вероятнее всего, отравление все-таки было, впервые заявили открыто в 1954 году. Подробности смерти Горького были изложены бывшей заключенной ГУЛАГа Бригиттой Герланд в «Социалистическом вестнике». В 1948 году она встретилась с профессором Д. Плетневым в Воркутинском лагере. Немка по происхождению, Бригитта Герланд работала фельдшером в лагерном лазарете под началом Д. Плетнева. Доктор рассказал ей, что во время болезни А. М. Горького на его ночном столике стояла бонбоньерка, в которую накануне смерти писателя кто-то положил конфеты. 18 июня 1936 года Горький щедро одарил конфетами двух санитаров и сам съел несколько штук. Через час у всех троих начались мучительные боли, а еще через час все трое умерли. Было немедленно произведено вскрытие, которое подтвердило, что смерть наступила от яда. Врачи об этом промолчали, опасаясь «карающего меча революции». Не противоречили они и тому, что была продиктована лживая версия о смерти Горького. Но по Москве поползли слухи, будто писателя отравили по приказу Сталина, которому независимость Буревестника стала надоедать. В день смерти Горького воспитательница увезла его внучек – Марфу и Дарью – кататься на лодке и долго не отпускала, даже когда дети начали проситься домой. Лишь дождавшись сигнала с берега, она причалила к пристани. Дома дети узнали о смерти дедушки.