Сергей Васильев - Александр Башлачёв: исследования творчества

Так или иначе, очевидно, что намеченная им линия художественных исканий оказалась весьма востребованной в современном культурном пространстве. Неслучайно лидер группы «Зимовье зверей» Константин Арбенин в песне «Контрабандист» поставил Башлачёва в один ряд с его великим тезкой.

Имена поэтов упоминаются здесь в качестве двух важнейших для лирического героя культурных ориентиров. Едва ли Башлачёв и Пушкин сопоставимы по масштабу дарования. Однако их объединяет не только имя, но прежде всего пройденный обоими путь служения искусству, осознание неразрывной связи с родной страной и ее традициями, ранний трагический уход из жизни. Говоря о некоем потенциальном «третьем», Арбенин (пусть и не без иронии) имеет в виду человека, художника, который смог бы вслед за Башлачёвым и Пушкиным пройти этим трудным путем, достойно продолжить традицию (не только пушкинскую, но и башлачёвскую) и, может быть, пожертвовать жизнью, утверждая высокий идеал. Похоже, ирония Арбенина связана с тем, что несмотря на сегодняшний широкий интерес к традициям Башлачёва и еще более широкий интерес к традициям Пушкина, вопрос о «третьем» остается без ответа…

Возвращаясь к поставленному в начале статьи вопросу о значимости имени Башлачёва для моего поколения, придется вновь задуматься о стремлении череповецкого поэта к нарушению границ, более того — к безграничности. Именно эта особенность во многом определяет повышение интереса к Башлачёву в кризисные эпохи. У человека в «пограничной» общественной и мировоззренческой ситуации появляется потребность в чем-то совсем другом, противоположном: безграничном, надэпохальном… Кажется, песни Башлачёва способны удовлетворить эту потребность. Общественно-политические события последних двадцати лет заставляют нас постоянно размышлять о судьбе России, о специфике ее исторического пути, переосмысливать наше прошлое, с тревогой смотреть в будущее. Тема Родины была для Башлачёва одной из ключевых, однако всегда получала нетривиальную трактовку.

Поэт старается создать некое особое, надвременное, надысторическое пространство русской истории, культуры, спаянное авторским мифом. Это альтернативное пространство сливается с миром лирического героя и противостоит расхожим «почвенническому» и «либеральному» взглядам. Об этом еще двадцать лет назад писал А. Житинский: «И наш бедный и жестокий быт, и наша бедная, несчастная история последних десятилетий мифологизируются, срастаясь в песне с могучими тысячелетними корнями русского эпоса. В этом… отличие Башлачёва от иных „патриотически“ настроенных творцов, которые как бы отделяют „чистую“ историю России и ее предания от „нечистых“, неправедных наслоений послеоктябрьского периода. В Сашиных стихах нигде не встретишь сусальных образов древности, не встретишь в них и презрения к дню сегодняшнему. Все это — звенья одной нерасторжимой цепи…» [104] Житинский Л. Н. Путешествие рок-дилетанта. — СПб., 2007. . Надеюсь, читатель простит мне эту пространную цитату: обойтись без нее было трудно, поскольку слова Житинского очень точно характеризуют «русскую» тему у Башлачёва.

Если считать, что с середины 80-х до настоящего момента наша страна переживает затянувшуюся кризисную эпоху, то внутри этой эпохи можно выделить несколько особенно важных, переломных моментов. Один из них — начало 90-х, время распада страны. Другой, наверное, сегодня, когда еще не понят но, как воспринимать официально провозглашенное укрепление государства — как объективно имеющий место процесс или как очередную псевдовеликодержавную фикцию.

В такие моменты истории художественный вкус читателя-слушателя, его гражданские чувства нуждаются не в квасном патриотизме и не в либеральной демагогии, а прежде всего — в том настоящем, честном, безграничном образе родной страны, который явил нам в своем творчестве Александр Башлачёв. В 90-е годы, когда появлялись новые государственные границы, мне и моим ровесникам не хватало этой безграничности, беспредельности. Сегодняшний всплеск интереса к художественному наследию поэта объясняется не только печальной датой (20 лет со дня гибели), но прежде всего тем, что современному обществу, переживающему возврат некоторых прежних ограничений, вновь необходим поэт без границ, каковым был и остается Башлачёв.

Когда-то он спел:

Рискну предположить, что такое время не настанет никогда. История человечества невозможна без кризисных, пограничных моментов, а в такие моменты поэт без границ обязательно будет востребован.

Впервые была опубликована в «Русском журнале» 20 июня 2001 г.: http://old.russ.ru/culture/textonly/20010620_smir-pr.html

Башлачёв А. «Сядем рядом…» // В кн.: Александр Башлачёв. Стихи. М., 1997, с. 107. Далее цитаты из Башлачёва по тому же изданию.

Интервью Б. Юхананову и А. Шипенко. Там же, с. 152.

Редакция 1984–1986 гг. (Примечания // Там же).

Редакция 1984–1985 гг. (Примечания // Там же).

Именно такое выражение употреблялось в самиздате 80-х. За слова «тусовка», «тусовщик» могли и по лицу ударить.

Новиков В. И. Авторская песня как литературный факт. — Авторская песня. — М.: Олимп, ACT, 1997, с. 5.

Корнилов Е. Поле чудес. Зеркало № 3. МИФИ, 1981. См. также: Параноев Ш. Критическая заметка о КСП не только по музыкальному вопросу // Урлайт, 1985, № 1.

Смирнов И. Пузыри. РЖ, http://www.russ.ru/culture/textonly/20010516.html.

Курицын В. Жизнь с кокаином // Знамя, 1992, № 1, с. 218. Сочинители подобных перлов всерьез считаются «критиками», им предоставляется место для еженедельной саморекламы — чтоб читатели не отставали от прогресса.

Тимашева М. Круг седьмой // Экран и сцена, 1992, № 7.

Еськов К. Ю. История Земли и жизни на ней. — М.: МИРОС «Наука-интерпериодика», 2000, с. 75.

Интервью Б. Юхананову и А. Шипенко. С. 162, 152. Именно поэтому Башлачёву не нравится термин «искусство», в котором слышится «искусственное»; он предпочитает «естество» (там же, с. 150, 154).