Максим Чертанов - Дарвин

Орхидеи заполонили дом, в саду они мерзли, нужна оранжерея. До сих пор Дарвин, как кукушка, подкидывал их в теплицу соседа. Садовник соседа уговорил построить свою, взялся помочь, устроили печи, вентиляцию. Гукер прислал из Кью телегу с растениями — 160 видов, смотреть сбежалась вся деревня. Теперь Дарвин начинал день с получасового общения с новыми жильцами и навещал их еще пять-шесть раз в сутки. Генриетта — главный помощник по орхидеям, сыновья по бабочкам: считают, кто, сколько раз и на какой цветок садится. Мобилизовал всех. Знакомому, лорду Эйвбери: «Обращаюсь к Вам с неотложной просьбой (знаю, как Вы заняты, но не представляю, кто еще способен это проделать с должной тщательностью) — выбрать место, где растет луговой клевер, и понаблюдать за медоносными пчелами: может, Вы увидите, как одни сосут нектар сквозь венчик маленького цветочка, а другие — у основания цветка сквозь дырочку в трубке венчика… Так вот, если Вы это увидите, ради Бога, поймайте мне по нескольку штук тех и других, заспиртуйте и держите врозь».

Брошюру об орхидеях он готовил к сентябрю. Тем временем вышли немецкий, французский, датский переводы «Происхождения видов». Патриарх ботаников Декандоль объявил себя сторонником естественного отбора. С Греем обсуждались хвосты, политика и теология: «Всем сердцем надеюсь, что мы, англичане, глубоко заблуждаемся, сомневаясь в том: 1) может ли Север победить Юг, 2) имеет ли Север много друзей на Юге и 3) правы ли вы, благородные люди из Массачусетса, приписывая свои добрые чувства людям из Вашингтона… Если бы я увидел ангела, сошедшего на землю учить нас добру, и, убедившись на основании того, что и другие люди видят его, что я еще не сошел с ума, я бы поверил в предначертание… Если бы человек был создан из меди или железа и не находился бы в родстве с любым другим когда-либо жившим организмом, быть может, я бы и уверовал. Но все это пустая болтовня».

Великобритания признала Конфедерацию, та послала в Лондон представителей, 18 ноября их с борта английского судна «Трент» снял капитан военного судна северян Ч. Уилкс. Англия назвала это пиратством, заявила протест, казалось, грядет война. А в Бостоне 27 ноября северяне дали обед в честь Уилкса. Дарвин написал Грею, что у него «все внутри переворачивается», когда он думает об этом обеде: оскорбили Англию! Потом остыл. 11 декабря: «Когда Вы получите сие, мы, быть может, будем в состоянии войны, и мы, как добрые патриоты, будем обязаны ненавидеть друг друга, хотя для меня ненавидеть Вас будет очень нелегко. Как странно видеть, что две страны, точно два разъяренных глупых человека, имеют столь противоположные взгляды на одно и то же! Боюсь, нет сомнения, что мы будем воевать, если вы не освободите этих двух негодяев с Юга. И как подло будет, если мы будем сражаться на стороне рабства…» И вновь о предопределении: «Уж если что-либо предопределено, то, конечно, в первую очередь человек; его "внутреннее чувство" (хотя это плохой руководитель) говорит ему так; однако я не могу допустить, чтобы рудиментарные соски мужчин были зачем-то предопределены Господом…»

Иннес унаследовал приход в Шотландии и в начале 1862 года уехал из Дауни, поручив Дарвину дела прихода и оставив ему двух пожилых собак, о здоровье которых друг слал ему еженедельные реляции. Новый священник, Стивене, человек спокойный, с Дарвином поладил. Леонарда отправили в школу Клэпхем к Джорджу и Фрэнсису, а Рида теперь посещал десятилетний Хорас — нежный, утонченный, вылитый дядя Эразм, но с интересом к технике — в дедушку Эразма; братья с ним нянчились, Веджвуды считали, что из него толку не будет. В марте у него начались сердцебиения, капризы, отказывался ездить в школу. Холланд предположил аскаридоз (болезнь вызывают паразиты — аскариды, поражающие сердце), прописал касторку. Эмма предположила другое: сын влюбился, да не в девочку, а в гувернантку Камиллу Людвиг, служившую в доме с 1860 года. Когда Хорас говорил, что ему плохо, Камилла сидела всю ночь у его постели. А днем он забывал, что ему плохо. Мать думала, что у него приступы из-за несчастной любви. Но, может, просто хитрил.

Дарвин весной правил книгу об орхидеях, занимался примулами (первоцветами) и доказал, что в половой жизни размер имеет значение. Некоторые примулы имеют два типа цветков (ботаники называют такие растения «диморфными»). У одних пестик глубоко упрятан, а тычинки выставлены напоказ, у других наоборот. Шмель прилетел на цветок с коротким пестиком, засунул хоботок поглубже и копошится, не замечая, что основание хоботка при этом задевает тычинки и пачкается в пыльце. Потом обжора садится на другой цветок, у которого пестик длинный и сидит неглубоко, опускает хоботок в нектар, от жадности трясется, налипшая на основание хоботка пыльца валится на пестик. Так происходит перекрестное опыление. Все размеры точно подогнаны друг к другу. А есть и триморфные цветы: с короткими, длинными и средними пестиками. Бывает, конечно, и так, что шмель два раза подряд садится на одинаковые цветки — он же не знает, что это неправильно. Дарвин высаживал семена, получившиеся от скрещивания разных цветков и от одинаковых, и установил, что первые жизнеспособнее. Попытайтесь вообразить эту муторную, адскую работу: неделями следить за каждым шмелем, какой куда полетел, отличать одного от другого… А этот ненормальный сказал: «Ничто в моей научной деятельности не доставило мне такого удовольствия». Скрещивание разных цветков он назвал «законным браком», одинаковых — «незаконным», опубликовал в марте 1862-го в «Вестнике Линнеевского общества» статью «О двух формах примул и об их необыкновенных сексуальных отношениях». Викторианцы отрывали журнал с руками.

Грею, 15 марта: «Я бы хотел сильней симпатизировать вам, вместо того чтобы просто ненавидеть Юг. Мы не можем проникнуться вашими чувствами; если бы Шотландия восстала, я думаю, мы бы гневались… Тысячи лет пройдут, прежде чем народы возлюбят друг друга; но попытайтесь не ненавидеть меня. Думайте обо мне как о бедном слепом дураке…» В апреле Эмма с детьми уехала в Лондон, походить по театрам. Одна из собак Иннеса, впавшая в старческий маразм, напала на соседского ребенка, пришлось усыпить, Дарвин просил у друга прощения. В апреле наконец вернулся в Англию Уоллес, Дарвин позвал в гости, тот приехал, но не сразу, а через два месяца. В мае вышла книга «О различных приспособлениях, при помощи которых орхидные оплодотворяются насекомыми» («On the Various Contrivances by which British and Foreign Orchids and fertilized by Insects»). Продавалась она неважно, но ботаники приняли ее очень хорошо, ею восторгались Д. Оливер, Д. Вентам; даже Ч. Баббингтон, кембриджский профессор, отвергавший естественный отбор, признал ее «стоящей». Лайель назвал ее лучшей дарвиновской работой после «Происхождения видов». Поругал «Атеней», зато религиозный «Литерари черчмен» приветствовал: «Превосходная работа м-ра Дарвина демонстрирует могущество Господа». Книга была такая милая, добрая: никто ни на кого не охотится, пчелки и цветочки помогают друг другу…