Алексей Волынец - Жданов

Вспомним, что старый шадринский друг нашего героя и его политический противник, бывший эсер Николай Здобнов в 1930-е годы стал одним из крупнейших специалистов-библиографов. Тогда в стране только появились механические вычислительные машины, и именно Здобнов первым предложил создать на их основе единый справочно-библиографический аппарат по всей книжной продукции СССР…

Андрею Александровичу представлялись и другие поводы лягнуть нелюбимые им явления культуры. 25 сентября 1940 года управляющий делами ЦК ВКП(б) товарищ Крупин представил на имя Жданова докладную записку «О сборнике стихов Анны Ахматовой». Ленинградское отделение издательства «Советский писатель», находившегося в ведении Союза писателей, в мае 1940 года выпустило солидный сборник стихов поэтессы. Как позднее вспоминал будущий доктор искусствоведения, а тогда референт литературной секции Комитета по сталинским премиям Виталий Виленкин, сборник Ахматовой «стал событием для старой интеллигенции и совершенно ошеломил студенческую и литературную молодёжь» {324} 324 Виленкин В.Я. В сто первом зеркале. М., 1990. С. 17. . Скажем мягко, Виленкин, приятель Ахматовой и личный секретарь Немировича-Данченко, один из создателей Школы-студии МХАТ, под «студенческой и литературной молодёжью» подразумевал только свой круг общения — людей, близких к искусству и чуждых всему иному. Их мнение, как и позиция «старой интеллигенции», несомненно, заслуживает уважения и внимания. Но в наши дни — не побоимся этого слова — тоталитарно господствует взгляд на историю культуры именно этого среза общества. Настолько тоталитарно, что создаётся впечатление полного отсутствия в социуме тех лет совсем иных вкусов и мнений. Точнее, по господствующей версии, иные взгляды присутствуют только у партийных чиновников, которые гнобят творцов не иначе как по врождённой черноте своей души.

Но реальность несколько сложнее этой версии. Тот же Дмитрий Васильевич Крупин отнюдь не родился бюрократом правящей партии. Ровесник Жданова, в юности он был народным учителем в Вятской губернии. Мировая война сделала его прапорщиком, а огонь Гражданской войны — комиссаром стрелковой бригады. Энергия социального взрыва превратила в партийного босса обычного школьного учителя.

Значительная часть провинциальной русской интеллигенции начала XX века, к которой принадлежали и Жданов, и Крупин, и великое множество иных партийных и беспартийных людей, имела вкусы, радикально отличавшиеся от навязываемого нам ныне стандарта Серебряного века. Тот же «старательно забытый» крестьянский поэт Спиридон Дрожжин был им несравненно ближе и ценнее всяческих символистов и акмеистов с имажинистами.

После революции эта искренняя неприязнь к столичной «салонности» с её «аристократическими» замашками, особенно остро воспринимавшимися разночинной интеллигенцией полуфеодальной империи, трансформировалась в решительное неприятие тех, кто был чужд будням строительства нового общества. Ведь это новое общество строилось во многом потом и кровью той самой провинциальной интеллигенции, некогда ушедшей «в социализм». Накануне великой войны сюда примешивался ещё один немаловажный момент — осознание того, что в период тяжёлых испытаний уж точно не нужны будут рефлексирующие неврастеники и сторонние созерцатели. Нужны будут люди, способные своё творчество сделать средством достижения победы, мобилизовать во имя высокой цели человеческие характеры и чувства.

Докладная записка Крупина Жданову по форме — пусть и спорная, но самая настоящая литературная рецензия с обильным цитированием стихотворений Ахматовой: «Переиздаётся то, что было написано ею, главным образом, до революции. Есть десяток стихов (а в сборнике их больше двухсот), помеченных 1921 — 1940 годами, но это также старые "напевы".

Стихотворений с революционной и советской тематикой, о людях социализма в сборнике нет. Всё это прошло мимо Ахматовой и "не заслужило" её внимания.

Издатели не разобрались в стихах Ахматовой, которая сама в 1940 году дала такое замечание о своих стихах:

Два источника рождают стихотворный сор Ахматовой и им посвящена её "поэзия": бог и "свободная" любовь, а "художественные" образы для этого заимствуются из церковной литературы» {325} 325 Власть и художественная интеллигенция: Документы ЦК РКП(б) — ВКП(б), ВЧК — ОГПУ — НКВД о культурной политике: 1917-1925 годы. С. 456. .

С церковной-то литературой товарищ Жданов был знаком не понаслышке… Разгромная «рецензия» Крупина писалась явно в спешке, и, похоже, чиновный автор перепечатывал отрывки из Ахматовой по памяти, так как допустил в цитировании мелкие ошибки. От рецензии докладная записка управделами ЦК отличалась лишь последней безапелляционно-начальственной фразой: «Необходимо изъять из распространения стихотворения Ахматовой».

Ситуация вокруг Ахматовой усугублялась тем, что она была ленинградской поэтессой и, помимо Ленинградского отделения издательства «Советский писатель», её стихи в том же году активно публиковали литературные журналы города на Неве — «Ленинград», «Звезда», «Литературный современник». И товарищ Жданов, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома, особенно остро воспринял это, с его точки зрения, форменное безобразие, написав на первом листе рецензии-докладной раздражённую резолюцию: «Просто позор… Как этот Ахматовский "блуд с молитвой во славу Божию" мог появиться в свет? Кто его продвинул?» {326} 326 Там же.

Современные ценители и исследователи творчества и судьбы поэтессы не сомневаются, что не раз потом звучавшая в разных вариациях фраза товарища Жданова про ахматовский «блуд с молитвой на устах» является плагиатом из статей 1920-х годов крупнейшего ленинградского литературоведа Бориса Эйхенбаума [10] «…Начинает складываться парадоксальный своей двойственностью образ героини — не то "блудницы" с бурными страстями, не то нищей монахини, которая может вымолить у Бога прощение» (Эйхенбаум Б. Анна Ахматова. Опыт анализа. Пг, 1923 // Эйхенбаум Б. О поэзии. Л., 1969. С. 136). . Однако высказывание о «блуде» секретаря ЦК может быть куда более личным.

Никто из исследователей ранее не обратил внимания, что у Жданова и Ахматовой давно, едва ли не с начала века, были общие знакомые. Волей судьбы одна из лучших художниц Серебряного века О.Л. Делла-Вос-Кардовская была другом семьи и столичной поэтессы Ахматовой, и провинциального интеллигента Ивана Жданова, родного дяди нашего героя. В Переславле-Залесском большой дом четы художников Кардовских соседствовал с домом учителя Жданова, а в Царском Селе, петербургском дачном пригороде, Кардовским принадлежала половина дома, хозяевами второй половины которого была семья тверских дворян Гумилёвых. В 1909 году Кардовская напишет портрет Николая Гумилёва, в 1914 году — портрет Анны Ахматовой, в 1923 году — портрет Ивана Жданова. При всей женской дружбе с Ахматовой, Кардовская явно сочувствовала семейной драме Николая Степановича. И, судя подошедшим до нас мемуарам о семействе Кардовских [11] Можно, например, привести весьма колоритные воспоминания самой О.Л. Делла-Вос-Кардовской о Н. Гумилёве и А. Ахматовой и воспоминания о семье Кардовских в эпатажном мемуаре художника А.Г. Смирнова «Заговор недорезанных». , более чем вероятно, что именно Ольга Людвиговна стала источником слухов, впрочем, вполне небеспочвенных, о весьма вольной личной жизни Анны Андреевны… Для круга общения провинциальных интеллигентов в переславской усадьбе Кардовских такие «римские» нравы петербургской богемы были весьма шокирующими. Теперь вспомним: Андрей Жданов и до революции, и в 1920—1930-е годы не раз гостил в семье дяди в Переславле. И он сам, и его интеллигентные родственники уж точно любили поболтать «о вечном», о литературе. Так что такие соседские сплетни о «блуде» знаменитой поэтессы Ахматовой Андрей Жданов вполне мог получить практически из первых рук…