Ирина Рудычева - 100 знаменитых художников XIX-XX вв.

В 1893 г. при поддержке Огинского юноша отправился в Варшаву, чтобы продолжить образование в музыкальном институте у известного преподавателя фортепьянной игры профессора 3. Сигетинского, большого поклонника Шопена. Под его руководством Константинас написал целый ряд музыкальных произведений, которые стали пользоваться популярностью, а некоторые даже были напечатаны в варшавском музыкальном альманахе «Меломан».

В 1899 г. институт был закончен с отличием. Но спокойная и сравнительно обеспеченная жизнь учителя музыки не привлекала юношу. Он с головой ушел в сочинительство и написал большую симфоническую поэму «В лесу», с которой началась история литовской профессиональной музыки.

Стремясь к совершенствованию достигнутого уровня, Чюрленис два года проучился в Лейпцигской консерватории. Здесь, тоскуя по родине, он вдруг начал рисовать, купив на последние деньги кисти и краски. Однако тогда это не пошло дальше любительских набросков.

Осенью 1902 г. Чюрленис вернулся в Варшаву, где некоторое время жил за счет частных уроков. На каникулы он приехал в Друскининкай и именно там, вдохновленный природой родной Литвы, начал серьезно пробовать себя в живописи. Его рисунки этого периода были еще неумелы, но в них уже чувствовалось тонкое понимание природы, любовь к метафорам и обобщениям.

Стремясь воплотить тревожащие его образы на бумаге, будущий художник понял, что этому необходимо серьезно учиться. Уже в конце 1902 г. он поступил в Варшавскую художественную студию, а потом в частную школу живописи и художественных ремесел. Родные и друзья считали, что живопись может помешать музыкальным занятиям и всячески отговаривали Константинаса от этого. Но Чюрленис упорно продолжал осваивать азы живописной грамоты, рисуя гипсы, обнаженную натуру, потом перешел к любимым пейзажам и написал свою первую картину с символическим названием «Музыка леса», где стволы вековых сосен, подобно трубам органа или струнам гигантской арфы, словно звучат под напором ветра.

В эти годы в европейской, а особенно польской живописи, царил символизм. Чюрленис органично примкнул к этому течению. В полном соответствии с известным афоризмом Шопенгауэра о том, что «существует столько различных миров, сколько есть мыслителей», он создал свой собственный мир видений, грез, предчувствий, предостережений, звучащих линий и красок. Уже в первых картинах – «Заколдованный город», «Утро», цикле «Похороны» («Похоронная симфония») возникли образы, представляющие собой «условные знаки, намеки, зыбкие символы голосов подсознательного».

В марте 1904 г. Чюрленис поступил в Варшавскую школу изящных искусств. Большинство ее преподавателей входили в художественное объединение «Штука» («Искусство») и находились под сильным влиянием позднего романтизма и символизма. Они стремились развить у студентов фантазию, чувство декоративности, умение свободно компоновать. Главное внимание уделялось рисунку с обнаженной натуры, работе на пленэре, декоративному рисованию и орнаменту. Все это отвечало стремлениям Чюрлениса.

Помимо живописи его внимание было занято изучением философии, особенно индийской. Он увлекался астрономией, гипнозом. Читал Ветхий Завет, Ницше, Рабиндраната Тагора. А на каникулах в Друскининкае упорно рисовал пленэрные этюды. И все эти впечатления концентрировались в ярких эмоциональных образах, запечатленных на полотнах: тревожный загадочный «Покой», грозный «День», щемящая «Печаль» и др. Позже появляются знаменитые «Дружба» – лучезарная и всепобеждающая, «Истина», потрясающая хрупкостью трепетного стремления к непознанному и безнадежностью познания.

Все чаще художник задумывался над «проклятыми вопросами»: смысл и трагедия жизни, тайна смерти, неотвратимость рока – все это в той или иной степени находило отражение во многих его полотнах, одновременно полных звуками: звоном колоколов («Колокола»), шумом дождя и ветра («Потоп», «Буря»), звучанием струн («Арфисты»). Но наряду с этим из-под кисти Константинаса появились жизнеутверждающий цикл «Сотворение мира» и гимн мирозданию «Знаки Зодиака».

В 1906 г. работы художника произвели фурор на выставке учеников Варшавской школы в Петербурге. О Чюрленисе стали писать как о зрелом самобытном мастере. Он решил оставить Варшавскую школу и перебраться в Литву, чтобы работать самостоятельно. С детства страстно любивший литовское народное творчество, природу Литвы, Чюрленис давно тосковал по родине. Ему казалось, что в Вильнюсе, ставшем в то время центром возрождения народной культуры, он сумеет лучше проявить свои творческие способности.

Вскоре в вильнюсских газетах появилось объявление о том, что молодой музыкант, окончивший Варшавскую и Лейпцигскую консерватории, обучает игре на фортепиано и музыкальной теории. Это давало средства на жизнь, и Константинас с энтузиазмом занялся общественной деятельностью. Он руководил хором общества «Вильняус канклес», собирал народные песни и музыкальные инструменты, выпустил сборник песен для детского хора. Из-под его пера вышел ряд статей, посвященных организации художественных выставок и музыкальных конкурсов, теоретическая работа о литовской музыке. Он выступал за создание в Вильнюсе Народной консерватории и Народного дворца, призванных распространять народную культуру. Был вице-председателем «Литовского художественного общества».

9 января 1907 г. открылась Первая литовская художественная выставка, к организации которой Чюрленис имел прямое отношение. На ней демонстрировались 33 его работы. Увы, соотечественники не поняли их. Картины никто не покупал, а газеты либо обошли их молчанием, либо выступили с критикой «декадента». Это отношение не изменилось и в последующие несколько лет, что, безусловно, не могло не огорчать художника. Однако подстраиваться под вкусы публики он не хотел.

Справиться с депрессией помогли друзья и невеста София Кимантайте, студентка филологического факультета Краковского университета, увлеченная журналистикой. Именно она научила Константинаса литовскому языку (семья Чюрленисов была польскоязычной). Она стала и вдохновительницей лучших его произведений. Чюрленис писал: «Имя ей Зося, а похожа она на весну, на море, на солнце… ты, музыка, тысяча солнц, твои ласки, море, хоры – все сплетено в одну симфонию… Я хотел бы создать симфонию из шума волн, из таинственных речей столетнего леса, из мерцания звезд, из наших песен и бескрайней моей тоски». Именно такими симфониями стали его картины «Фуга», циклы «Солнечная», «Весенняя», «Летняя»; «Морская» и «Звездная» сонаты, в которых основным средством воплощения творческого замысла служит компоновка пластических элементов в целостную живописно-музыкальную систему.