Ирина Рудычева - 100 знаменитых художников XIX-XX вв.

Но главным достижением художника становятся самая известная его работа «Полевые окопы» (1923 г.) и знаменитая графическая серия «Война» (1923–1924 гг.). Картина «Полевые окопы» является лучшим, наиболее искренним и выстраданным произведением Дикса. Показанная в 1929 г. на выставке, она подняла настоящую бурю в общественных и художественных кругах Германии. Один из критиков желчно обозвал ее «комком грязи», а известный немецкий художник Макс Либерман, напротив, заявил, что ее место в Национальной галерее. Картина была приобретена Кельнским музеем Вальраф-Рихартс, но из-за протеста реакционных сил возвращена художнику. Тогда ее попытался приобрести Дрезденский музей, однако и там ее не удалось выставить. В 1933 г. после показа ее фашистами в экспозиции «Вырожденческое искусство» она бесследно исчезла. Исследователи творчества Дикса не без оснований считают, что картина была сожжена фашистами вместе с другими прогрессивными произведениями литературы и искусства.

Сохранившееся описание этого полотна потрясает. На нем изображен покинутый окоп, представляющий собой смесь раскисшей глинистой грязи, разбитых бревен и остатков вооружения с гниющими кусками разорванных тел. Трудно представить более страшную картину гибели и разложения. В этом произведении чувствуется рука серьезного, зрелого мастера. Чтобы добиться точной передачи перспективы окопа, художник, опираясь на опыт кубизма, разработал собственную технику так называемого «кромсания на куски».

Такую же страшную картину всеобщего физического и морального уничтожения человека воссоздает Дике и в 50 – ти листах графической серии «Война». Здесь образы живых людей настолько же лишены всего человеческого, как и подвергшиеся тлену трупы.

Не менее «антиобщественными» считались и полотна Дикса, разоблачающие «джунгли большого города» (триптих «Большой город», 1927–1928 гг.). А картина на библейскую тему «Семь смертных грехов» (1933 г.), где в образе карлика с большой головой, олицетворяющего зависть, он изобразил фюрера, была воспринята как злобная карикатура на национал-социализм.

Вскоре после прихода Гитлера к власти художника лишили кафедры в Дрезденской художественной академии и он вынужден был вместе с семьей перебраться в замок своего шурина в Рандегге под Зингеном. Там он в основном писал ландшафты (серия зарисовок на берегу озера Бодензее) и картины-аллегории религиозной тематики («Святой Христофор III и IV», 1938 г.). Дике никогда публично не выступал против фашизма, вел довольно замкнутый образ жизни. Но несмотря на это, в 1939 г., после неудачного покушения на Гитлера в числе «неблагонадежных лиц» арестовали и его. Правда, через неделю художник был отпущен.

Всю войну Дике вместе с семьей оставался в Германии. Незадолго до ее окончания его призвали в «фолькештурм», и буквально через несколько дней, он оказался в плену у французов. В лагере военнопленных художник перерисовывал фотоизображения Шарля де Голля на транспаранты и писал икону для капеллы, а после освобождения работал на покраске автомобилей в Кольмаре.

В последние годы жизни Дике писал библейские сцены («Осмеяние», 1948 г.; «Ессе Homo», 1949 г. и др.). Ему была возвращена мастерская в Дрездене, а его произведения – высоко оценены в Германии и за рубежом. Но достичь уровня 20–30 гг., наиболее плодотворных для его творчества, ему так и не удалось.

Подобно любимому им Ф. Ницше, художник считал мир «чудовищем по силе». К концу жизни это чудовище постепенно поглотило его энергию и дарование, превратив из «разрушителя» устоев общества в разрушенного и опустошенного человека с больной психикой. В 1969 г. Отто Дике скончался в Зингене в возрасте 77 лет от кровоизлияния в мозг.

Полное имя – Луи-Август-Гюстав Доре.

Выдающийся французский художник, график, иллюстратор, скульптор.

Автор 80 тысяч рисунков.

В январе 1832 г. в Страсбурге, в семье инженера путейца Пьера-Августа-Христофора Доре и его супруги Александрины родился сын, которому было уготовано судьбой стать величайшим иллюстратором XIX века. Своим троим сыновьям родители прочили инженерные карьеры. Но Гюстав уже с четырехлетнего возраста не расставался с карандашом. Если не хватало бумаги, рисовал на стенах и полах дома, использовал вместо холста даже собственные рубашки. Свои карандаши он всегда просил заточить с обоих концов, чтобы надолыпе хватало. Рисовал Гюстав все, что видел: величественные готические соборы, горные громады Вогезов (в 1814 г. семья переехала в Бур), вековые леса, монастыри, руины замков. «Эти зрелища были одним из первых моих живых впечатлений. Они явились теми сильнейшими импульсами, которые образовали мой вкус», – признавался позднее Доре. Величавая природа, манящие фантастические сказки и легенды, устрашающе-кошмарные детские сны способствовали развитию зрительных образов юного художника.

Рисунок «Плутон и Клит», выполненный мальчиком в 7 лет, уже отличался зрелостью художественного мышления и свободой исполнительского мастерства. Чтобы как-то отвлечь сына от рисования, отец подарил ему скрипку. Оказалось, что Гюстав не только прирожденный художник, но и музыкант с идеальным слухом и талантом импровизатора. Но рисование стало для него делом всей жизни. В листах «Похождения Телемаха» (1845 г.) четко проступили черты будущего стиля художника: переплетение гротескно-фантастического с сатирическим, обилие точнейших деталей, доходящих до натурализма. Потешными героями «Похождений» восхищались и дети и взрослые, узнавая в них черты и повадки горожан Бура. Рисунки были полны движения, озорного юмора, буйной фантазии и свободной выразительности.

В одну из своих поездок в Париж мать Гюстава захватила альбом сына, который показала знаменитому художнику Орасу Верне. «У ребенка есть талант, – сказал тот. – Только будьте осторожны с выбором учителя, ибо легко можно испортить его дарование». Гюстав так и остался самоучкой. Переехав с семьей в 1847 г. в Париж, он втайне от родителей отнес к издателям Оберу и Филипону новую серию рисунков «Подвиги Геркулеса». В свои 15 лет он был принят в «Журналь пур рир» на должность карикатуриста бытовых сцен с окладом в 5000 франков, где проработал почти пять лет.

В это же время юный художник продолжал учебу в лицее Шарлемань, посещал Лувр и Люксембургскую галерею, постоянно бывал в Национальной библиотеке, где просматривал сотни книг. Он делал многочисленные пометки о стилях одежды и оружия, записывал даты. Гюстав никогда ничего не зарисовывал. О его феноменальной зрительной памяти даже в ранние годы ходили легенды. Ему было достаточно один раз пристально рассмотреть открытку, а затем по памяти воспроизвести в своем рисунке все до мельчайших подробностей. А еще юный художник в совершенстве умел импровизировать, например, из элементов одного собора он мог нарисовать десяток непохожих зданий. Но величайшим даром Гюстава был его талант превращать реальные предметы и образы в гротескные или фантастические.