Алексей Шишов - Персидский фронт (1909) Незаслуженно забытые победы

1-й Горско-Моздокский полк отличился в делах вдоль дороги Дильман — Хой (1911 год) и в двухдневном бою у селения Зин-дешт (1912 год), у селений Диза-Мергеверская, Кала-Зива и Сир (1913 год).

1-й Сунженско-Владикавказский полк — в Тавризе (1911 год) и в экспедициях против племен шахсеван (1912 год).

1-й Кубанский полк — в городе Реште (1911 год), у селения Ансар (1912 год).

1-й Кизляро-Гребенской полк — в городах Реште и Энзели (1911 год), у селений Хоредешт и Сейнаки (1912 год).

1 — й Полтавский полк — у поста Аджичай (1911 год) и селения Балюлана (1913).

Кубанские 1-йЕкатеринодарский, 1-й Запорожский и 1-й Черноморский — в экспедициях против шахсеванских племен в остане Восточный Азербайджан (1912 год).

Все это были крупные боевые столкновения. Так, в бою 22 мая 1912 года у селения Консул-кенды участвовали 5 сотен (из шести) кубанского 1-го Лабинского казачьего полка. То есть в деле оказался почти весь полк кубанских казаков. В сентябрьских боях того же года у селений Хородешт и Сейнаки участвовала половина (три сотни) терского 1-го Кизляро-Гребенского полка.

Причем основная часть вооруженных столкновений приходилась на мелкие стычки, как то: обстрелы, нападения на одиночных военных или небольшие их группы, засады на дорогах, убийства в городах, грабеж небольших обозов. В качестве примеров можно привести такие случаи.

В апреле 1912 года в селении Калата, в 50 верстах от города Нишапура, местные курды обстреляли офицерский разъезд во главе с хорунжим фон Бергом, который занимался маршрутными съемками, то есть картографическими работами. Казаки открыли ответный огонь из винтовок и «поразили нескольких кочевников». На помощь разъезду из Нишапура «для поимки и наказания разбойников» подоспела казачья сотня. Дело в курдском селении закончилось тем, что «главари разбойников были уничтожены, а один взят живьем».

В том же Хорасане 30 апреля шайка разбойников до 60 человек напала на отрядного священника отца Птицына, который ехал в сопровождении двух казаков-таманцев. Кубанцы начали перестрелку, убив одного из нападавших. Замешательство нападавших позволило военному священнику и его конвою благополучно вернуться к отряду.

На поиск разбойников был послан усиленный разъезд в 45 казаков во главе с подъесаулом Кобцовым. Он настиг шайку и разбил ее в перестрелке, причем 8 разбойников были убиты, остальные рассеялись, оставив казакам 10 лошадей. Трофеями стали 4 винтовки и 4 револьвера. Разъезд потерь не имел.

В 1912 году продолжались действия против шахсевенских племен, причем их воины многократно провоцировали ответные карательные действия со стороны русских отрядов. С большим трудом удалось пресечь массовый грабеж кочевниками селений, в окрестностях города Ардебиля, у самой российской границы в районе Талышских гор. Награбленный здесь скот шахсевенами распродавался, а вырученные деньги большей частью шли на закупку патронов.

Опасность шахсевенских племен для процесса умиротворения в Персии была «по-ермоловски» отмечена кавказским наместником графом И.И. Воронцовым-Дашковым, хорошо знавшим менталитет, нравы, традиции и обычаи народов горного края. В марте

1912 года он писал на имя начальника Главного штаба о ходе «секретной Персидской экспедиции» буквально следующее:

«…Имея дело с кочевниками, надо знать, что среди них мирных от немирных отличить трудно и консулы то и дело, по примеру экспедиций в 1909–1911 годах, будут останавливать действия отряда, указывая на жестокость, а между тем иной войны с разбойничьими кочевыми племенами Шахсевен не может быть, как только жечь их селения, истреблять имущество и угонять стада».

Пожалуй, наиболее серьезными оказались столкновения с ардебильскими шахсевенами и курдами. С наступлением осени 1911 года они участили нападения на казачьи разъезды и военные патрули, сопровождавшие обозы по дороге Астара — Ардебиль. В одном из случаев кочевникам били шестерых пехотных солдат-сальянцев, надругавшись над их трупами.

С наступлением весны 1912 года Ардебильский отряд генерал-майора А.П. Фидарова, хорошо знавший Персию по службе в Казачьей Его Величества Шаха бригаде, провел операцию в горах Багров-дага. В поход выступили один батальон 206-го пехотного Сальянского полка, две сотни казаков лабинских при двух горных орудиях. Целью экспедиции было наказание кочевников племени гялышей за совершенные разбойные нападения.

Целый месяц ушел на преследование кочевников в лесистых горах. При этом экспедиции пришлось оставить весь свой колесный обоз в Астаре. Племенное ополчение гялышей понесло в нескольких столкновениях такие потери в людях и лошадях, что у них «навсегда отбилась охота нападать на русские войска».

После этого карательного похода в горы против разбойничьего кочевого племени генерал-майор Фидаров (начальником отрядного штаба был капитан Е.В. Масловский, будущий военный историк-белоэмигрант) начал планомерное «замирение» племен Ардебильского района. Имея под своим командованием 1200 штыков (12 пехотных рот), 1 ООО шашек (десять казачьих сотен), 10 горных орудий и 8 вьючных пулеметов, он добился ощутимых результатов.

Фидарову, который повел Ардебильский отряд воевать в горах, пришлось оставить для охраны города, дорог от него на Астару и Дыман четыре роты пехоты, две казачьи сотни при двух пулеметах. Этого оказалось вполне достаточно для обеспечения безопасности отрядных тылов, населения Ардебиля и продвижения по горным дорогам.

Оставшимися силами Фидаров «запирал» все горные проходы, и, таким образом, шахсевены, кочевавшие весной в Муганьской степи, оказались отрезанными от своих летних кочевий на Савелане. Теперь им приходилось или с боем прорываться со своими стадами через русские заслоны, или же подчиняться. Чтобы не терять скот под пулями, кочевники выбрало меньшее зло, то есть сложили оружие.

Такая «арифметика» свидетельствовала о том, что центральная власть из Тегерана почти не контролировала положения в стране, в которой борьба с революционерами-фидаями и племенами шахсеванов и курдов, открыто разбойничавшими на торговых дорогах, велась силами русских экспедиционных войск, в основном казачьих.

Секретные донесения, поступавшие из Персии и Тегерана в Санкт-Петербург, в столицу Кавказского наместничества Тифлис достаточно единодушно свидельствовали о слабости шахской власти и его Кабинета министров. Так, в одном из таких донесений из канцелярии пограничного комиссара говорилось следующее:

«…Денег у Шаха совершенно нет, и он не знает, откуда их достать…

Наблюдается совершенное отсутствие какой-либо организации и системы действий, у него нет ни одного умелого, авторитетного человека, который бы взял все дело в свои руки и повел бы твердо и настойчиво к намеченной цели…»