Сергей Зинин - Неизвестный Есенин. В плену у Бениславской

Сейчас два чувства — одно: на деле доказала, что у меня не выудишь. Я никогда не отвечала так твердо».

Рукопись осталась у Г. Бениславской. Сахаров простить ей этого не мог, стал проявлять нескрываемую неприязнь. Изменилось и отношение Галины к Сахарову. Она по-иному стала оценивать его поступки.

«В отношении Сахарова к Сергею Александровичу было много непонятного, — считала Бениславская. — Много от Сальери. Он любил, и он же всеми мерами топил Сергея Александровича. Совершенно не считаясь с тем, что для Сергея Александровича было пагубно. В чем дело, точно определить не умею, но отдельные факты помню так же, как помню всегдашний непреодолимый страх за Сергея Александровича, когда на горизонте появлялся Сахаров. Страх был тем сильнее, что во мне против Сахарова отчетливых доводов не было. Он как будто не мог быть отнесен к числу нахлебников, он неглуп, а благодаря огромной, изумительной хитрости даже кажется умным, любит и чувствует литературу, язык. От Сергея Александровича слышала раньше только хорошее о Сахарове. И все же всегда при появлении Сахарова замирало сердце. Объясняла это себе тем, что Сахаров, как и другие, тянет Сергея Александровича пить, а он, как никто, умел всегда вытянуть Есенина куда-нибудь в пивную или ресторан».

Галина все больше и больше убеждалась, что Сахаров решил отстранить ее от Есенина, считая себя его единственным другом.

Заботу Бениславской о Есенине Сахаров связывал с какими-то ее корыстными целями. «Для себя, мол, цепляется и борется за Есенина, — предугадывала его мысли Галина, — рассчитывая вылечить и удержать потом около себя». Бениславская попыталась разубедить Сахарова. Такой разговор состоялся после возвращения Есенина из зарубежной поездки.

— Хоть бы женщина такая встретилась, чтобы закрутила ему голову как следует, подчинила его себе, может быть, это его спасет, — говорила она Сахарову, чтобы тот понял, что ей лично ничего не надо.

Неожиданно Сахаров стал объяснять, что женщинам лучше не встревать в эту историю, так как Есенин безумно любит Дункан и нужно делать все возможное, чтобы он вернулся к ней. У Есенина, дескать, такая натура: ломать свою и ее жизнь, он даже пьет сейчас из-за любви к Дункан.

Говорил Сахаров так убедительно, что заставил Бениславскую задуматься, а вдруг он прав. Не выдержала и спросила Есенина:

— Сергей Александрович, слушайте, скажите по-честному, не так ли это? Может быть, вы сами не понимаете, что безумно любите Дункан, поэтому и мучаетесь. Может быть, вам не стоит порывать с ней.

После некоторого обдумывания Есенин ответил:

— Нет, это вовсе не так. Там для меня конец. Совсем конец. К Дункан уже ничего нет и не может быть.

После этого разговора Галина поняла, что Сахаров ее специально провоцировал.

Бениславскую коробило, когда она видела проявление Сахаровым неуважительного отношения к Есенину. Так было при поездке С. Есенина в Петроград за Клюевым, когда Сахаров купил себе билет в мягкий вагон, а Есенину и Аксельроду приобрел сидячие места в жестком вагоне. При посадке Есенин это обнаружил. Провожавшие его Бениславская, Назарова и Приблудный стали объяснять, что Сахаров себе место в мягком вагоне купил раньше, а потом докупал для Есенина, когда в кассе уже не было мягких мест. «Надо было знать Сергея Александровича, — писала Г. Бениславская, — (а Сахаров знал его, быть может, лучше нас, так что это была не случайная оплошность, не случайное невнимание), чтобы понять, что это было огромным унижением, тем более, когда это делает тот, кого Сергей Александрович считает другом. Не то важно, что жесткий вагон, а важно, что спекулянт Сахаров, пользуясь отсутствием денег, удостаивает Есенина, знающего себе цену, что Сахаров по сравнению с ним моль, билета в жестком вагоне. Такие вещи Сергей Александрович всегда замечал. Удар был очень силен. Сергей Александрович, поняв это, не мог даже продолжать разговаривать вообще. Зато я и Аня не выдержали и изругали Сахарова, как умели. Было ясно, что если не хватило денег на все мягкие места, то Сахарову следовало бы ехать вместе с Сергеем Александровичем в жестком».

Сахаров вынужден был встречаться с Бениславской, выполняя некоторые личные просьбы Есенина. В конце апреля 1924 г. Александр посетил квартиру Бениславской, не застал ее. Попросил у кого-то из жильцов лист из блокнота и написал записку:

«Тов. Галя, у меня тяжелое поручение, заданное Сергеем, получить от Вас 20–40 червонцев. Как сделать это, не знаю. В прошлый приезд я этого не выполнил и получил головомойку. Посему ожидаю Вашего ответа. С почтением А. Сахаров».

У Бениславской денег не оказалось. Она писала Есенину 26 апреля 1924 г.: «Не сердитесь, что не выслала, право же, это не тактическое соображение, а просто нет ничего».

2 мая 1924 г. А. Сахаров в письме Бениславской не совсем достоверно рассказал о поведении Есенина, гостившего у него. На это обратил внимание М. А. Гецов, друг сестер Лившиц, навестивший по их просьбе Сахарова. Он писал в Москву: «Уходя, я встретил в коридоре Сахарова. Мы прошли с ним в его кабинет. На мои расспросы Сахаров ответил, что Есенин ведет себя прилично, почти не пьет и скоро собирается в Москву.(…). Не пойму. В городе о Есенине буквально ходят анекдоты. О пьянстве не перестают говорить. Нет дыму без огня — вероятно, это имеет под собой какую-нибудь почву. Короче говоря, итоги следующие: и вид Есенина, и разговор мой с ним, и заверения Сахарова свидетельствуют о том, что Сергей Александрович держит себя прилично. Но с другой стороны сведения, которые получил Максим от жены Сахарова (ведь неспроста же человек отсутствует три дня дома), и слухи, которые циркулируют в городе, заставляют призадуматься. Вот и все. Больше ничего я не узнал».

«Товарищ Галя! — писал А. Сахаров. — Сережа чувствует себя превосходно. Совершенно спокоен — ни дебошей, ни галлюцинаций. Хороший сон, хороший аппетит. Его ничто не волнует, и в Москву он едва ли собрался бы, если бы не ликвидация «Стойла», которая происходит так скоропалительно. Сергей подозревает в этом злой умысел Мариенгофа, потому что Анатолий едет за границу. Поэтому в конце будущей недели мы с Сережей будем в Москве. С товарищеским приветом. 2. V.24 г. А. Сахаров».

Немного лукавил и Есенин, который в начале мая, после встречи с М. А. Гецовым, писал Бениславской: «Погода была скверная. Настроение от безденежья — тоже. На днях получу. Главным образом грустен потому, что дьявольски растолстел».

После летних встреч в Ленинграде отношения между Есениным и Сахаровым изменились. Когда Есенин был на Кавказе, Александр зашел в гости к Бениславской. Был веселым, приветливым. Прочитал стихи, которые прислал Есенин. Они ему очень понравились. Затем как-то сник, после молчания тихо проговорил, что Сергей оказался свиньей, так как ни одного письма ему не прислал.