Амани Уисааль - Проданная в рабство

– Ты знаешь, мне кажется этот жених – древний старик! Чтобы тебя не поранить во время любовных ласк, он будет вытаскивать свою вставную челюсть, и класть ее в специальный стаканчик рядом с вашим брачным ложем. Вы будете отличный парой!

Две другие девочки хихикали, слушая бредни завистницы. Меня же волновал другой вопрос – мое созревание. Я хотела, чтобы он выбрал меня, потому что не желала быть изолированной и лишиться перспектив, покинуть место, порядком мне надоевшее. Я провела несколько дней в компании Джамили, и она поведала о ее гаремной жизни, которая не была плоха, скука и благополучие наполняли ее, но только потому, что их господин был скуп на развлечения и много болел.

– Но может быть и другая жизнь, Айсу! Наполненная возможностями и свободой! Все зависит от тебя, деточка! Не забывай, мы сами кузнецы своего счастья!

Эти слова меня поддержали и пробудили силы бороться. Я захотела ковать свое счастье, поэтому после шутки про шейха спокойно посмотрела на рыжеволосую злыдню и спокойно произнесла:

– Знаешь, Ясмин, возможно, он будет толстяк или старик – это не важно, если у человека благородное сердце и добрая душа. Когда я покину «дом невест» и выйду замуж за шейха, то о тебе даже и не вспомню.

– Да и пожалуйста, очень надо, чтобы ты обо мне вспоминала! – ехидно отозвалась собеседница, закинув ногу на ногу.

– Я не договорила, не стоит меня перебивать. Так вот: я тебя вспоминать не буду, зато ты станешь очередной легендой! – не унималась я.

– Это еще почему? – удивленно поинтересовалась одна из двух белобрысых красавиц.

– Ее не выберут три раза подряд и отрубят голову на заднем дворе! – усмехнулась я. – Я уже вижу твои предсмертные конвульсии, Ясмин! Удивленно моргающие глаза и трепыхающееся на песке тело!

Разразиться бранью озверевшей Ясмин помешал приход Джамили. Она скомандовала, чтобы все шли по своим комнатам, привезли специальное масло, и помощницы натрут их кожу, чтобы она выглядела мягкой и здоровой. Я отправилась вместе с другими, но меня задержала Джамиля, тихо прошептав:

– Деточка, ты перестаралась! Снова перепачкала все штаны куриной кровью.

– Это не куриная, это моя, – произнесла я растерянно.

– Слава Аллаху! Он милостив к тебе – это хороший знак.

Я стояла напротив барака, в котором прожила шесть лет своей жизни. Как он продержатся эти двадцать лет, я не могла себе представить. Постройка стала еще древнее. Словно одинокий болеющий старичок дом ссутулился и смиренно ждал смерти. Я несмело двинулась к подъезду.

– Что с тобой стряслось? – удивленно произнесла Маргарита, разглядывая мой потрепанный вид.

– Я побывала в гостях у нашей сестры, – призналась я.

– А ведь я тебя предупреждала! – в голосе улавливались нотки ехидства.

Марга вдруг пошатнулась и чуть не упала назад, но ухватилась за хлипкую дверь. Я сделала шаг, чтобы поддержать ее, но она отказалась.

– Зайди, – выдохнула она. – В подъезде сильно пахнет сыростью – это сводит меня с ума.

– Ты больна? – уточнила я, не решаясь сделать шаг. Мне вдруг стало страшно, и задрожали коленки. Марга махнула на меня рукой и, оставив дверь открытой, прошла в квартиру. Я сделала вдох и пошла за ней. В доме детства теперь все было по-другому, почти никаких воспоминаний не осталось.

– Я сделала ремонт… Не ищи вчерашний день, его здесь нет! Что она тебе напела? – уточнила Марга медленно, продвигаясь в бывшую родительскую комнату. – Знаешь про ее тюремный роман?

В комнате стоял старенький диван, застеленный несвежим бельем. Другой мебели не было (кроме деревянной табуретки, которая, казалось, вот-вот развалится).

– Я все продала, – прокомментировала она, предотвращая мои вопросы.

– Ты не пьешь? – уточнила я настороженно.

– Это от тебя разит, как от пропойцы! Видимо радость встречи отметили от души с Жози! – раздраженно выплеснула она, посмотрев на меня со строгостью.

– Боюсь, мы расстались с ней не друзьями, – произнесла я с сожалением, рассматривая при этом гору лекарств на «придиванной» табуретке. – Что у тебя? От чего ты лечишься?

Марга сидела на диване, опираясь на руку. На ней был велюровый черный костюм, местами затертый чуть ли не до дыр и вязаные носки, побитые молью. Некоторое время она молчала, видимо размышляя, стоит ли быть со мной откровенной.

– У меня то же самое, что и у мамы, – отозвалась она, устало уставившись на меня.

Теперь замолчала я, подбирая нужные и правильные слова. Я смотрела на изнеможенное лицо сестры, на вены, виднеющиеся сквозь кожный покров… Она выглядела слишком больной и усталой.

– Когда ты в последний раз ела? – строго спросила я.

– У меня нет аппетита, – пожаловалась она. – Но от теплого куриного бульона я бы не отказалась…

– Я могу это устроить. Если ты мне доверишься, Марга, – мягко произнесла я, на что услышала «Валяй!». Казалось, у нее больше не было сил бороться, и она сдалась в сестринские руки. Я предложила заказать такси, но затем вспомнила, что не могу расплатиться. Я уточнила, нет ли у нее денег взаймы, и пообещала отдать в гостинице, но заметив ее замешательство, предложила забыть об этом.

– Ты можешь просто заказать машину, пока я умываюсь? – поинтересовалась я. Она кивнула.

Ванная и туалет были совмещены. Это было единственное место, напоминающее мое детство. Я вспомнила, как мама время от времени купала нас с сестрами. Это было в моменты, когда у нее были силы после работы, потому что справиться с тройняшками было непросто, особенно если учесть, что мы с Жози, в отличие от нашей спокойной «королевы», были непоседы.

– Девчонки, не буду вас сажать вместе в ванну, если будете беситься! – ворчала на нас мама, но глаза ее улыбались. Мы обещали вести себя хорошо и выдерживали минуту – не больше. Иногда на наш визг приходил отец и наблюдал за своими голыми отпрысками. Мы сразу успокаивались, а он наоборот подначивал нас продолжать баловаться и представить, будто его нет.

– Я заплачу за такси, но ты мне верни потом деньги, хорошо? – попросила Марго, стыдливо опустив глаза.

Я помогла ей сесть на заднее сидение и торопливо оббежала автомобиль. Мы некоторое время ехали молча, а затем я задала вопрос, который не давал мне покоя после того, как я покинула дом Жозефины:

– Кто такой Михаил? Он называл ее матерью, но выглядит достаточно взрослым.

– Не здесь, – выдохнула Марго и побледнела еще сильнее.

Я погрузилась в раздумья, не думать об этом не получалось. К гостинице подъехали очень быстро. Город, конечно, разросся за годы моего отсутствия, и было много новых построек, среди них красивый отель, который считался самым шикарным в провинциальном захолустье.