Андре Агасси - Откровенно. Автобиография

Несколькими днями позже я еду по Вегасу в отвратительном настроении из-за очередных журналистских нападок. Сам не замечаю, как подъезжаю и паркуюсь у церкви Джей Пи. Уже поздно, в окнах нет света, во всех, кроме одного. Заглядываю внутрь. Секретарша возится с бумагами. Стучусь в дверь и объясняю, что хотел бы поговорить с Джей Пи. «Он ушел домой», — отвечает моя собеседница так, будто очень хочет добавить: «Да и вам в это время следовало бы сидеть дома». Дрожащим голосом прошу позвонить ему: мне очень нужно с ним поговорить. Она набирает номер и передает мне трубку.

— Да? — раздается на другом конце провода.

— Здравствуйте. Извините. Вы меня не знаете. Меня зовут Андре Агасси, я теннисист. Дело в том, что…

— Я вас знаю. Вижу у себя на службах последние полгода. Я, конечно, вас узнал. Просто не хотел быть навязчивым.

Благодарю его за скромность и уважение к моей частной жизни. В последнее время мне нечасто приходится сталкиваться с подобным.

— Скажите, могли бы мы с вами встретиться? Поговорить?

— Когда? — спрашивает Джей Пи.

— Может быть, прямо сейчас?

— Хорошо. Сейчас подъеду в офис.

— Простите, а может быть, лучше я подъеду к вам? У меня быстрая машина, так что, где бы вы ни находились, я подъеду к вам быстрее, чем вы доберетесь сюда.

— Хорошо, — говорит он после паузы.

Через тринадцать минут я уже у дома пастора. Он встречает меня в дверях.

— Спасибо, что согласились встретиться со мной. Мне больше некуда было обратиться.

— Что же вам нужно?

— Может быть… гм, стоит получше узнать друг друга?

— Имейте в виду, — улыбается он. — Отец из меня плохой.

Я киваю, мысленно смеясь над собой.

— Разумеется, — говорю я ему. — Но, может быть, вы мне кое-что подскажете? Про жизнь или хотя бы про то, какие книжки читать?

— Как учитель?

— Да.

— Учитель из меня тоже не самый лучший.

— Да?..

— Разговаривать, слушать, быть другом — это я могу.

Я хмурюсь.

— Послушайте, — произносит Джей Пи. — Для меня жизнь так же сложна, как и для любого другого. Даже еще сложнее. Поэтому от меня не стоит ждать той пастырской помощи, о которой вы просите. Я — не такой пастор. Если нужен совет — увольте. Если нужен друг — иное дело.

Я вновь киваю.

Стоя у распахнутой двери, он приглашает меня войти. В ответ предлагаю прокатиться по окрестностям: за рулем мне лучше думается.

Вытянув шею, он смотрит на мой белый «корвет». Такое ощущение, что у его дома приземлился небольшой частный самолет. Пастор слегка бледнеет.

Я везу его кататься по городу, вдоль Стрипа, затем по дороге в горы, окружающие Вегас. Демонстрирую ему возможности машины, разгоняя двигатель в полную силу на пустой ленте шоссе. Затем начинаю говорить о себе. Рассказываю свою историю, перескакивая с одного на другое. Однако Джей Пи, как и Перри, обладает способностью переформулировать мои проблемы, делая их более понятными. Он видит мои внутренние противоречия и улаживает некоторые из них.

— Ты еще ребенок, который живет с родителями, — рассуждает он. — Но тебя знает вся планета. Конечно, это нелегко. Ты пытаешься выразить себя творчески, в соответствии со своим вкусом — и оступаешься на каждом повороте.

Рассказываю о нападках на меня, о разговорах про украденное мною место в рейтингах, про отсутствие побед над сколь-нибудь сильными соперниками, про то, что все мои успехи — лишь благодаря удаче. И это называется «родился в рубашке»? Джей Пи утешает: это обратная сторона успеха.

Я улыбаюсь.

— Наверное, это странно, когда одни незнакомые люди считают, что знают тебя и любят, другие — считают, что знают, и ненавидят — вне всякой логики, — задумчиво произносит он. — А между тем для себя самого ты — незнакомец.

— Полное безумие, что все это связано с теннисом, — признаюсь я, — а я, между прочим, теннис ненавижу.

— Правильно. Но на самом деле у тебя нет ненависти к теннису.

— Есть.

Я рассказываю Джей Пи об отце и его воплях, о постоянном давлении, гневе, о своей вечной заброшенности. Тот смотрит на меня с забавным выражением лица:

— Но ведь ты понимаешь, что Бог совсем не похож на твоего отца?

Я чуть было не наезжаю колесом на бордюр.

— Бог, — продолжает он, — полная противоположность твоего отца. Он не злится на тебя. Не орет тебе в ухо, не твердит навязчиво о том, что ты несовершенен. Тот голос, который постоянно звучит у тебя в ушах, — это не голос Бога. Это голос твоего отца.

Я поворачиваюсь к нему:

— Пожалуйста, повторите это еще раз.

Он повторяет слово в слово.

— И еще раз, пожалуйста.

Я снова слышу эту фразу.

Благодарю его и в свою очередь задаю вопросы о его жизни. Он рассказывает, что ненавидит свою работу. Он просто не в состоянии быть пастором. Он больше не способен нести груз ответственности за чужие души. Эта работа — круглосуточная, без выходных, с ней не остается времени даже на чтение и раздумья. (Гадаю, не в мой ли адрес этот скрытый упрек.) Кроме того, ему уже не раз угрожали смертью. В его церковь приходят проститутки и наркодилеры, они встают на путь исправления, а потом к нему являются сутенеры, клиенты и родственники, существовавшие только на их доходы, и обвиняют во всем.

— А чем бы вам хотелось заняться вместо этого?

— Я композитор — пишу песни и хочу зарабатывать на жизнь музыкой.

Джей Пи признается, что написал песню «When God Ran», которая стала настоящим хитом, в хит-парадах христианской поп-музыки она на первых позициях. Джей Пи напел несколько отрывков. Его голос оказался приятным, мелодия — бодрой.

Я заверил его, что, если действительно хотеть чего-то и много работать, непременно достигнешь задуманного.

Заметив, что говорю, как ведущий тренинга для желающих стать успешными, я понял, что устал. Смотрю на часы: три утра.

— Вот это да! — я широко зеваю. — Может быть, подвезете меня к дому родителей? Они живут прямо здесь, за углом, а я уже засыпаю на ходу и больше не могу везти. Возьмете мою машину, доедете до дома и вернете, когда сможете.

— Я не хочу брать эту машину.

— Почему? Классная тачка. Быстрая, как ветер.

— Да, я это заметил. А вдруг я ее разобью?

— Если вы разобьете ее, а сами останетесь целы, я только порадуюсь. На машину наплевать.

— И сколько я могу… в смысле, когда мне вернуть машину?

— Когда вам удобно.

Он вернул «корвет» на следующий день.

— Было очень неловко ехать на ней в церковь, — признался Джей Пи, отдавая мне ключи. — Ведь я веду заупокойные службы. Нельзя приезжать на похороны на белом «корвете».

Я ПРИГЛАСИЛ ДЖЕЙ ПИ в Мюнхен на Кубок Дэвиса. Мне очень важно попасть туда, ведь эти соревнования не для меня лично, они — для страны. Кажется, я наконец-то близок к тому, чтобы играть в команде. Поэтому уверен, что поездка будет приятной, а матчи — легкими, и хочу поделиться этим новым опытом с моим новым другом.