Александр Михайловский-Данилевский - Описание Отечественной войны в 1812 году

Видя весь левый берег Березины от Ухолода до Веселова покрытым неприятельскими войсками, трудно было Чичагову угадать: где именно Наполеон замышлял переправляться, выше Борисова или ниже, и куда, перейдя через Березину, имел он намерение обратиться, на Вильну или Минск? В подобных случаях принято правилом: держа войска в совокупности, стоять в центральном пункте и быть в равном расстоянии от мест, где неприятель может устроить переправу, по первому о том известию двинуться к ней, противопоставить возможные препоны к переходу через реку или, если то не удастся, со всеми силами напасть на часть войск, уже успевшую перейти. Так сначала и поступил Чичагов. Все 12 Ноября, то есть на другой день после того, когда по разбитии авангарда принужден он был возвратиться на правый берег Березины, он простоял у Борисовского укрепления, составлявшего центральную точку переправ на Березине, отрядами наблюдая пространство от Зембина до Уши и истребляя на реке плоты и материалы, могшие служить неприятелю для построения мостов. Влево, к Зембину, был послан отряд Чаплица, а вправо Графа Орурка, с приказанием идти даже до местечка Березина. Оставалось не изменять сих распоряжений, не трогаться из-под Борисова, всюду усугубляя бдительный надзор и, в ожидании дальнейших показаний о движениях Наполеона, уничтожая мосты, гати, плотины, по которым после переправы надлежало идти неприятелю, а особенно у Зембина. Сделано противное. 13 Ноября, на рассвете, оставив против Борисова часть войск, под начальством Графа Ланжерона, Чичагов пошел вправо к Шабашевичам, по причинам, изложенным в следующем его донесении: «Три дня был в виду моем неприятель, хотевший маневрами своими ввести меня в обман, а между тем, не имея никаких известий о ваших армиях, полагал я, что оне преследуют неприятеля по пятам. По расчислению маршей, Французы должны были достигнуть Борисова гораздо прежде, чем действительно туда пришли. Заняли ль они Борисов всей армией? Был ли при ней Наполеон, или только делал он ложные движения небольшим корпусом, для удержания нас против Борисова? Вот чего я не мог знать. В таком затруднительном положении получил я от Князя Кутузова повеление принять меры осторожности на случай, если Наполеон пойдет вниз по Березине к стороне Бобруйска, чтобы, там переправясь, обратиться на Игумен и Минск. Граф Витгенштейн также уведомил меня, что неприятельская армия разделена на многие колонны, что одни идут к Борисову, а другие к Бобруйску, но где был сам Наполеон, никто не знал, и, вероятно, очутился бы он там, где всего менее его ожидали. К увеличению недоразумения, привезли мне рапорт, что Австрийцы и Саксонцы возвратились в Слоним и что уже видели разъезды их у Пинска. Вот обстоятельства, которые ввели меня в заблуждение. Я думал, что Князь Шварценберг идет к Слониму, в намерении удержать нас, и это движение Австрийцев заставило меня опасаться покушения Наполеонова броситься вниз по реке. Тогда я расчел, что, не теряя из вида переправ через Березину на моем левом крыле, я мог разделить силы в центре на две части, подвинув одну из них вправо, и я пошел на Шабашевичи. Признаюсь, по всем соображениям мне казалось вероятным намерение Наполеона переправляться ниже Борисова. Не успел я прийти в Шабашевичи, как мне донесли о построении неприятелями моста у Ухолода. Это еще более утвердило бы меня в моем мнении, если бы вскоре не известили меня, что они перестали заниматься мостовыми работами у Ухолода» [580].

Выступая к Шабашевичам, Чичагов велел Чаплицу возвратиться от Бриля и Зембина к Борисову. Только часть его отряда, состоявшая из полков 28-го и 32-го егерских, Павлоградского гусарского и двух казачьих, 200 Волынских улан и одной конной роты, оставлена была под начальством Полковника Корнилова наблюдать пространство от Стахова к Зембину. Следовательно, в один и тот же день, 13 Ноября, Чичагов и Наполеон расходились в противные стороны: первый прибыл вечером в Шабашевичи; второй впотьмах отправился в Старый Борисов, намереваясь рано поутру идти к Студянке и не зная еще о благоприятном для него движении Дунайской армии, потому что на правом берегу Березины пылали костры, зажженные отрядом Корнилова и его разъездами. Пламя огней, разложенных более нежели на 10 верстах и ярко горевших в мрачную Ноябрьскую ночь, утверждало неприятелей в заключении, что Дунайская армия стоит против них и переправа невозможна. Несколько находившихся при Наполеоне Поляков вызвались переправить его через Березину выше Студянки, обещая привесть в пять дней безопасно в Вильну. Наполеон отверг предложение. Во время движения Наполеона из Бобра к Березине, 12 Ноября, Граф Витгенштейн был в Черее и только авангардам велел атаковать Батуры. По вытеснении оттуда Виктора Граф Витгенштейн выступил из Череи в Холопеничи, где получил от Чичагова известие о расположении Дунайской армии против Борисова, приглашение напирать на тыл Французов и обещание Адмирала поставить близ Борисова живой мост и тем обеспечить соединение свое с Графом Витгенштейном. По сему извещению решился Граф Витгенштейн идти на Борисов через Баран. Ноября 13-го, когда выступали: Наполеон к Студянке и Чичагов к Шабашевичам, пришел Граф Витгенштейн из Холопеничей в Баран, имея двоякую цель: 1) отрезать неприятелю путь на Лепель и 2) иметь средства действовать по большой дороге на Борисов и на Веселово, куда послан был отряд для открытия сообщения с войсками Дунайской армии, бывшими на правом берегу Березины. Ожидание оттуда донесений и тогда же полученное известие о поражении авангарда Чичагова побудили Графа Витгенштейна остановиться в Баранах на сутки.

Изложение действий Графа Витгенштейна, от 9 до 13 Ноября, объясняет причины, почему Наполеон не был атакован им во время марша от Бобра к Березине. Но тыл неприятеля подвергался ежедневно нападениям Графа Платова. Идя от Орши столбовой дорогой и по сторонам ее, Атаман гнал безостановочно Французов, бежавших с необыкновенной поспешностью, и забирал неприятелей кучами. «Пленные, – доносил он, – наводят мне великое затруднение; я им не могу свесть счета за быстрыми маршами. Французская армия, не имея верного продовольствия, частями отлучается в сторону. Сими днями случилось, что мы ночуем в одной деревне друг подле друга. От Орши взято в плен более 5000 человек; в том числе много офицеров и генерал Дзевановский» [581]. Сам Князь Кутузов до 14 Ноября не выступал из Копыса, ожидая подвозов с продовольствием и желая дать хотя малое отдохновение войскам, безостановочно шедшим из Тарутина до Днепра. Зато, посланный вперед с третьей частью армии, Милорадович употреблял все средства, желая догнать Наполеона; 12 Ноября он был в Староселье, а 13-го в Крупках, на большой Оршанской дороге. Авангард его, под командой Ермолова, усилив марши, шел непосредственно за Графом Платовым, и так скоро, как только можно было, среди пожаров, по обрушенным мостам, где люди часто перебирались через тлеющие бревна и вброд. «Вы удивитесь, – доносил Ермолов Милорадовичу, – до какой степени истреблены переправы, и если я переходил, то от одного желания людей догнать Французов» [582]. Однако догнать их было нельзя. Они находились несколькими переходами впереди и продолжали бежать из всей мочи. Вьюги застилали след их; только взрывы зарядных ящиков и фургонов, груды мертвых тел и издохшие лошади указывали авангарду путь за неприятелями. Пушки, обозы стояли брошенные на дорогах, и в некоторых местах в таком множестве, что заграждали проход войск. Все селения, мызы и корчмы были превращены в дымящиеся кучи пепла; от них оставались одни голые, закоптелые трубы; разбросанное оружие, ранцы, кирасы, кивера, каски и толпы усталых валялись вокруг огней. Донцы кое-как умели находить себе продовольствие, но шедшая позади казаков пехота Ермолова претерпевала крайний недостаток. Солдаты и генералы, все одинаково нуждались. Не было ни сухарей, ни вина. Вьюки отставали на переправах, где обыкновенно отгоняли их, очищая дорогу артиллерии. Если на привалах случалось кому-нибудь отыскать несколько картофеля, все бросались к тому месту, где он был найден, разрывали землю и часто, не имея терпения варить или печь, ели его сырой. Скоро перестали находить и картофель. Тогда несколько горстей ржи или овса, паренных в снежной воде, служили пищей. Артиллеристы были счастливее; у них оставалось несколько запасов в зарядных ящиках. Лошади питались одной рубленой соломой.