Кирилл Мерецков - На службе народу [с иллюстрациями]

Известие о назначении на должность командарма-33 застало меня в то время, когда я инспектировал 3-ю ударную армию М. А. Пуркаева и 4-ю ударную армию под временным командованием В. В. Курасова. Пока что в той и другой армиях дело слабо ладилось, а причину установить было нетрудно: в обеих армиях не хватало личного состава и техники. Поэтому первоочередное внимание уделялось доукомплектованию частей и соединений. Позднее обе эти армии отличились в боях на Псковщине и в Белоруссии.

Судьба М. Г. Ефремова поразила и огорчила меня. Его армию я принимал с особым чувством. Знакомился с офицерским составом, с соединениями, и все мне думалось: недавно с этими людьми беседовал Михаил и вот его уже нет. Я дал себе слово во что бы то ни стало превратить 33-ю армию в первоклассный воинский организм и быстрее подготовить ее к новым боям. Сделать это было непросто. Укомплектованным оказалось только армейское управление. Две сильно потрепанные дивизии занимали широкий участок по фронту и пока не могли ни наступать, ни активно обороняться. Третья дивизия вообще находилась на формировании, а ее командир лежал в госпитале.

Уже находясь в штабе фронта, Г. К. Жуков рассказал мне о разговоре, который состоялся в: Ставке Верховного главнокомандования. Узнав, что И. В. Сталин решил назначить меня командармом-33, Жуков заметил: «Что же мы дадим Мерецкову пустую армию? Там и командовать пока некем».

— Ничего, — ответил Сталин. — Мерецков имел дело и с военными округами, и с армиями, и с фронтами и в Генеральном штабе работал. Пусть он нам эту армию воссоздаст.

Навряд ли Жуков передал разговор неточно. Скорее, он бы промолчал. Высказался же он тогда, конечно, для того, чтобы я активнее действовал. Начались недели, до отказа заполненные напряженной работой. Тренаж офицерского состава, сколачивание командного коллектива, совершенствование обороны, изучение новой техники, тщательное ознакомление с местностью, подготовка боевых рубежей, обучение прибывающего пополнения, согласование планов действий с фронтовой авиацией и артиллерией, «обкатка» личного состава в условиях «вражеской» атаки, организация взаимодействия на флангах с соседями, создание резервов...

Минул май, загорелись июньские зори. Близились дни, несшие с собой горячее дыхание сражений второй летней кампании. Я уже прикидывал, когда и как 33-я армия опять заиграет активную роль на фронте, высоко неся свое боевое знамя. Но 8 июня раздался нежданный звонок. Мог ли я думать, что он явится прологом моего нового свидания с волховчанами, на этот раз более чем полуторагодичного?

Меня вызывал Г. К. Жуков. Он сказал:

— Срочно приезжай, как есть!

— Сейчас возьму карту и приеду (я решил, что речь пойдет о предстоящей операции).

— Не нужно карты.

— Да в чем же тогда дело?

— Здесь узнаешь. Торопись!

Приехал. Жуков сердится: пока нашли, сколько времени прошло. Я отвечаю, что был у солдат, в батальоне. Прибыл сразу оттуда, даже поесть не успел. Георгий Константинович засмеялся. Тоже, говорит, не обедал сегодня. Пока машину подготовят, успеем поесть. Потом объясняет причину вызова. Оказывается, уже трижды звонил Сталин, требовал срочного прибытия Мерецкова. В чем дело, Жуков не знал.

Сел я в автомашину в полевой форме, весь в окопной грязи. Не успел даже переодеться. Довольно скоро оказался в приемной Верховного главнокомандующего. Его секретарь Поскребышев тоже не дал мне привести себя в порядок, и сразу ввел в кабинет. Там в полном составе шло заседание Политбюро ЦК ВКП(б). Я почувствовал себя довольно неловко, извинился за свой вид. Председательствующий дал мне пять минут. Я вышел в коридор, быстро почистил сапоги, снова вошел и сел за стол. Меня стала расспрашивать о делах на Западном фронте. Но это оказалось лишь предисловием, а главный разговор последовал позже.

Говорил Сталин:

— Мы допустили большую ошибку, объединив Волховский фронт с Ленинградским. Генерал Хозин, хотя и сидел на Волховском направлении, дело вел плохо. Он не выполнил директивы Ставки об отводе 2-й ударной армии. В результате немцам удалось перехватить коммуникации армии и окружить ее. Вы, товарищ Мерецков, продолжал Сталин, обращаясь ко мне, — хорошо знаете Волховский фронт. Поэтому мы поручаем вам вместе с товарищем Василевским выехать туда и во что бы то ни стало вызволить 2-ю ударную армию из окружения, хотя бы даже без тяжелого оружия и техники. Директиву о восстановлении Волховского фронта получите у товарища Шапошникова. Вам же надлежит по прибытии на место немедленно вступить в командование Волховским фронтом.

В тот же день мы покинули Москву и к вечеру были в Малой Вишере. Опять меня окружали знакомые пейзажи и старые боевые товарищи. Сердечная встрече, теплые рукопожатия... Но какова же ситуация? Что произошло здесь за эти полтора месяца? Оказалось, что руководство Волховской группой войск получило фактически: возможность действовать почти по своему усмотрению, лишь бы оно выполнило оперативную задачу, связанную с деблокированием Ленинграда. 25 апреля директивой Генерального штаба командующим Ленинградской группой войск объединенного Ленинградского фронта был назначен А. А. Говоров. После этого командующий фронтом и одновременно Волховской группой войск М. С. Хозин мог главное внимание уделить Любаньскому направлению. 21 мая Ставка сделала еще один шаг в эту сторону: Военный совет к штаб Ленинградского фронта были вообще освобождены от непосредственного командования Волховской группой войск.

Как же руководство Волховской группой использовало свои возможности? Сначала оно собиралось двинуть вперед 2-ю ударную армию, но без резервов, потому что, как мы уже знаем, в свое время отказалось от них. Если мы вспомним теперь о намеченных ранее трех вариантах развития Любаньской операции, то увидим, что это решение представляет собой ухудшенную разновидность первого варианта, то есть наступление без дополнительных сил. Это была серьезнейшая ошибка. 2-я ударная армия только по названию оставалась ударной. Она даже обороняться могла с трудом, а не то что преодолевать мощное немецкое сопротивление. Пополнять же ее через горловину мешали активные действия противника. М. С. Козин вынужден был отказаться от перехода в наступление и тем самым вернулся ко второму из упомянутых вариантов — отводу 2-й ударной армии на доукомплектование м отдых. 21 мая Ставка директивно разрешила ему сделать это. И снова неудача. Еще до 16 мая из мешка вывели несколько соединений и частей, а дальше осуществление плана застопорилось. Теперь без резервов даже отход армия обеспечить было уже невозможно. В то время развернулись ожесточенные бои на юге, под Харьковом, и Ставка как следует помочь волховчанам не сумела.