Фредерик Бейли - Миссия в Ташкент

Лидеры этого движения часто характеризовались как «разбойники» или «криминальные элементы», а я часто думал о характеристике мятежа, описанном в «Лалла Рук» [25] Лалла Рук — собственное имя (Lalla Rookh), в переводе означающее «Щёчка тюльпана». Индийская принцесса — героиня поэмы «Лалла Рук. Восточный романс» ирландского поэта Томаса Мура (Thomas Moore) (28.05.1779 — 25.02.1852) (Примеч. переводчика).

Затем был Ашхабадский фронт на железнодорожной линии, идущей к Каспийскому морю, где большевики имели достаточно большие силы, скованные противником, которого поддерживали британские и индийские солдаты. Этот фронт был самым важным со многих точек зрения, помимо установления сообщения с Москвой, он вел в Баку, а промышленная жизнь Туркестана зависела от бакинской нефти.

Вдобавок ко всему само по себе положение большевиков в Ташкенте было крайне ненадежным. Под боком у них был большой мусульманский город с населением около двухсот тысяч человек, которое ненавидело антирелигиозную деятельность большевиков. Местные жители в глубине души предпочли бы выгнать всех русских из региона. Они не проявляли активности, но, даже будучи невооруженными, все равно были опасны для властей.

Если бы все эти «фронты» стали действовать согласованно, я думаю, большевики в Туркестане были бы раздавлены. Однако было почти невозможно координировать все эти антибольшевистские движения изнутри Туркестана из-за трудностей связи и предельной осторожности и жестокости большевистских руководителей. Хотя эти трудности казались непреодолимыми, я всегда думал, что координация этих различных «фронтов» могла быть осуществлена за пределами региона. Я не мог до конца осознать положение дел, так как было что-то непорядочное в стиле поведения большевиков! В нашей стране или в доминионах, и особенно в Индии, все было иначе, где человек, заподозренный в действиях против государства, подвергается длинному судебному разбирательству с многочисленными возможностями оправдаться, и даже если его вина судом будет доказана, то он может легко отделаться. Это кажется неправдоподобным и слишком идеалистическим в стране, где такое движение распространено и является опасным, и является причиной риска для законопослушных и миролюбивых граждан, составлявших большую часть населения. Большевистские же методы вели к дальнейшему росту экстремизма. К примеру, возникло подозрение, что служащие радиостанции не надежны. Какие принимаются меры? Недолгие разбирательства, с присущими им публичностью. Нет! Расстреляли одномоментно всех, и затем набрали новых. Всё это создавало огромные трудности тем, кто желал изменения режима!

То же самое было и со службой агентов провокаторов. Они очень интенсивно использовались властями, как никакие другие оперативные работники. Только вернувшись в свободную страну как наша, осознаешь огромные выгоды от свободной жизни, контрастнее воспринимаешь неотъемлемые страхи, кажущиеся естественной государственной политикой как Советского Союза, так и других тоталитарных стран. Вот одна история такой работы провокатора на ташкентской радиостанции, которая, я уверен в этом, является правдой, но из-за секретности всего дела нет никакой возможности документально подтвердить случившееся. Провокатор попросил девушку-работницу радиостанции получить копии сообщений для «контрреволюционного» агента, и она это сделала. Затем специально в таком месте, где она его могла найти, был оставлен словарь кодов, который эта девушка взяла и передала провокатору. После этого о ней никто больше никогда ничего не слышал.

Вплотную с большим старым городом, в котором проживали местные жители, находился европейский Ташкент, в котором жило пятьдесят тысяч русских. Большинство жителей этого города всем сердцем были против большевиков. Однако они были безоружны и надежно контролировались суровым большевистским руководством.

Среди жителей европейского Ташкента существовали подпольные организации. Трудно оценить масштабы этих организаций, ввиду необходимости соблюдения строгой секретности. Глава организации знал лично только пятерых, каждый из которых в свою очередь набирал другую подпольную ячейку. Каждый из этих шестерых вербовал шестерых следующих, а они в свою очередь шестерых следующих, и так до бесконечности. Следствием этого было то, что предатель мог предать только собственную группу, то есть шесть своих компаньонов и своего вербовщика и, конечно, людей, завербованных им. В этой организация естественно отсутствовало единство, и трудно было сказать, сколько в ней состояло человек. Но, по некоторым оценкам, в ней состояло до трех тысяч. Это делалось настолько осторожно и секретно, что в критический момент она просто не могла работать. Они говорили, что находятся в контакте с Иргашем, однако я не смог увидеть признаков взаимодействия между ними. Казалось невозможным, что Иргаш, силою в пять раз превосходящий заявляемые силы русских подпольных организаций в Ташкенте, будет в случае успешного свержения большевиков кротко вести себя с другим русским правительством. Русские из белого движения, казалось, везде были самодовольными оптимистами в этом вопросе. В качестве аналогичного примера можно привести случившееся в Финляндии. Когда фельдмаршал Маннергейм освободил Финляндию от большевиков, то белые ожидали, что финны пожелают вернуться к довоенному состоянию дел, но этого не произошло.

Имелась ли возможность координировать действия всех этих разных «фронтов», будем говорить в связи с финальным наступлением Колчака на Тулу (к югу от Москвы). По моему мнению, нет сомнения в том, что большевизм мог быть раздавлен в Туркестане. Но эти силы никогда не действовали согласованно; трудности коммуникаций и недостаточное единство были тому причиной. Когда наши солдаты появились на Ашхабадском фронте, люди в Ташкенте успокоились и сказали «Слава Богу, англичане появились, чтобы избавить нас от этого кошмара».

Русские контрреволюционеры смотрели на положение дел таким фантастическим образом, что оно не могло хорошо для них закончиться. Я хорошо помню сравнение с Парижской коммуной, которая продержалась семьдесят дней, и было удивительным, что русские коммунисты продержались значительно дольше.