Эрих Гимпель - Шпион для Германии

11 апреля 1945 года я находился в Форт-Джей…

Было семь часов утра. Официально мне не было объявлено, что 15 апреля между пятью и семью часами палач набросит мне веревку на шею — петлю с хитроумным узлом в тринадцать витков, как положено по протоколу. Обычно об этом сообщается за двадцать четыре часа до казни. Сердобольный унтер-офицер, однако, сказал мне об этом за три дня.

Вначале время идет слишком медленно, зато под конец — очень быстро, слишком быстро. Появляется желание его как-то удержать, бить кулаками в стены, взломать железные решетки. Хочется плакать, но человек смеется — грубо и фальшиво. По сути, это не смех, а истерика.

В моем распоряжении оставалось три дня. Слишком мало для жизни и слишком много для смерти. Надзиратель приносит мне белый хлеб и кофе. Мне ни в чем не отказывают, и я пользуюсь даже своеобразной симпатией. Обычно вешают только убийц. Однако во время войны на эти вещи смотрят по-иному.

— Послушайте-ка, Гимпель, — сказал он. — Вы знаете, о чем идет речь. У вас остается уже немного времени. Не желаете ли поговорить со священником? Я могу это организовать.

- Я не желаю видеть никакого священника, — возразил я.

И тут же представил себе, как какой-то человек в черном одеянии войдет в камеру, обратится ко мне тихим голосом, а выйдя из тюрьмы и сидя за столом за чашкой кофе, будет обо мне рассказывать. Человек в черном кажется мне тенью смерти, последним представителем цивилизации, с которым я встречусь перед тем, как моей шеи коснется веревка.

— Вообще-то он не настоящий священник, — объяснил мне тюремщик. — Это офицер в чине капитана. У него только крест на фуражке и в петлице. Он порядочный парень. Поговорите с ним. Это вам определенно не повредит.

И он приходит, приветствует меня как можно непринужденнее, протягивает руку и с интересом рассматривает меня. Что это за священник! Что стоят его товарищеское обращение и бесцеремонность! Он присаживается на мои нары, кладет ногу на ногу и улыбается. Мы курим. Улыбка его не похожа на улыбку других, в том числе и старших офицеров, которые навещают меня ежедневно.

Мы курим молча.

— Не бойтесь, — произносит он потом. — Я не буду читать вам проповедь. Тем более она вам все равно уже не поможет. — Он кивает и улыбается, прислоняясь к стене. — Почитайте Ветхий Завет, там есть все, что вам необходимо, поскольку в нем говорится о сексе и преступлении, войне и мире. Нет более интересной книги, чем Библия.

— Да, я ее давненько уже не читал, — признался я.

— Это было вашей ошибкой, — заключает он, вставая. — Я навещу вас завтра, если вы не возражаете.

Он уходит. Мне оставалось еще три дня жизни…

Поскольку операция «Пеликан» не состоялась, меня немедленно, как это было принято в ведомстве, подключили к другим делам.

Наше положение в Америке было не из блестящих. Вся агентурная сеть была создана уже во время войны, как говорится, на живую нитку. Министерство иностранных дел по политическим соображениям в спокойной обстановке мирного времени никаких подготовительных работ не проводило. Опасаясь компрометации, было принято решение избегать сомнительных шагов. Только перед самой войной агентурная деятельность в Штатах активизировалась. Основная работа, однако, велась с привлечением дилетантов, а ответственность возлагалась на зарубежную организацию НСДАП.

Ее эмиссары, оказывая давление на выходцев из Германии — всех этих любителей кеглей, членов различных союзов и объединений, как, например, приверженцев национальной одежды и стрелков, — пытались уговорить их поработать на пользу своего бывшего отечества против страны их пребывания. Во многих случаях это удавалось, но получаемая от них информация была в большинстве своем малоценная.

Военно-воздушные силы попытались было создать относительно действенную агентурную сеть в Северной Америке, но перед самым вступлением Соединенных Штатов в войну ФБР удалось вскрыть ее и ликвидировать одним ударом. Таким образом, в противоборстве с главным своим военным противником мы оказались без агентуры. Об американцах, их делах и планах мы ничего не знали. У нас не было сведений об их производственных возможностях. Не знали мы и о вооружении, боеготовности армии, резервах вооруженных сил и даже морали солдат. Дилетантизм слепо преданного Гитлеру министерства иностранных дел во главе с бездарным Риббентропом втянул нас в войну против самой богатой страны мира. Но мы так и не знали, сколь богатой была Америка.

В 1944 году возник призрак атомной бомбы. Нам стало известно о работах по «Манхэттенскому проекту». Немецкому профессору Хану еще до войны удалось теоретически доказать возможность расщепления урана и высвобождения атомной энергии. Через его эмигрировавшую ассистентку Лизу Майтнер результаты исследований кружным путем — через Данию — попали в Америку. Профессор Эйнштейн сразу же понял, что Германия в состоянии использовать в ближайшее же время атомную энергию в военных целях. А это означало бы неизбежную победу Германии. Эйнштейн тут же доложил об этом Рузвельту. И тот приказал немедленно заняться исследованиями в области атомной энергетики, в результате чего и возник «Манхэттенский проект». Работы начались с чисто американским размахом — без всяких ограничений в расходовании денежных средств и материалов и в привлечении к участию в проекте людей. Атомная бомба создавалась американскими темпами. Таково было положение дел, когда меня вызвали к заместителю начальника нашего ведомства доктору С.

— К настоящему времени сложилась следующая обстановка, — сказал он. — Мы пытались предпринять все возможное. Посланные нами агенты либо перебежали к противнику, либо были схвачены. Нельзя больше работать с иностранцами или проходимцами. Необходимо подключать наших людей. И я подумал о вас, Гимпель.

— Что я должен делать? — спросил я.

— Вы отправитесь в Америку, — ответил он. — Каким образом, я вам сейчас скажу. У нас есть еще несколько адресов доверенных лиц. С их помощью вы сможете выйти на «Манхэттенский проект» и получить все необходимые данные. Возьмите с собой сколько хотите помощников. В интересах дела можете использовать хоть весь флот и оставшуюся авиацию. Приступать к выполнению задания надо немедленно.

В этом ведомстве я привык к любым неожиданностям. Но на этот раз мне показалось, что это сон.

— Так как же я должен туда попасть?

— На этот счет мною продумано несколько вариантов… Вы можете, например, лететь туда на специально оборудованном «Фокке-Вульф-200» и спрыгнуть на парашюте.

— Это безрассудно, — возразил я.

— Я тоже думаю, что в данном случае у вас не много будет шансов на успех, — согласился С.