Михаил Пробатов - Я – Беглый

— Ты откуда такая?

— Из Севастополя.

А я же служил в Севастополе, и у меня там друзей полно было, и девушка была, за офицера потом вышла. Совсем у меня настроение испортилось, я и говорю:

— Давайте… Вы кувыркайтесь, а я пойду в салон. Там мазган, а тут душновато.

Накинул я халат и выхожу в этот салон. Там бар, телевизор, кресла, ковры, диваны — всё, конечно, бэу. Заведение, то есть, на минус пять звёздочек. И девчата тоже, сразу видно, что не из Бенилюкса приехали. Гляжу за стойкой женщина. Лет ей сорок пять, но сильно красивая. Волосы, будто чернёное серебро, и глаза эти, знаешь, у еврейских баб — и утонешь и огнём сгоришь.

— Ата медобер русит?

Она смеётся:

— Я-то медобер, а ты лучше по-русски говори, понятней будет.

— Как тут работёнка-то у тебя, платят хоть прилично?

— Кто мне здесь заплатит? Я хозяйка. Бармен нажрался, я его домой отправила. Ноги уже гудят стоять. Приходи работать сюда. До зарезу нужен толковый человек.

— Откуда ж ты знаешь, что я толковый?

— С виду… А может, показалось.

— Что ж тебе муж-то не помогает?

— Объелся груш.

— Умер что ли?

— Почему сразу — умер? Просто посадили в Румынии, он там бизнес открыть хотел.

— Всё ясно с вами, — я говорю. — Насыпай мне тогда стопочку.

Я выпил и сижу с ней, болтаю о том, о сём. Зовут её Фира, приехала в Израиль лет двадцать тому назад из Алма-Аты. Сперва, говорит, дела шли хорошо, а потом денег не стало. Вот купила заведение, а с ним одна морока, баня в долгу, и не успеваешь разбираться с налоговой инспекцией. За девок сутенёры три шкуры дерут, а клиенты за каждый шекель торгуются, как на распродаже. Вдруг какой-то сигнал, вроде звонка. Она и говорит:

— Слушай, отвечай на «Безек», говори, чтоб хозяйке на пелефон перезвонили, а я минут через десять подойду.

Возвращается она, бледная, и лицо перевёрнутое какое-то.

— Какие проблемы?

— Да нет, ничего. Просто у меня там наверху, на втором этаже, где живу, тётка парализованная. Сиделка-то с ней только днём. Хочешь выпить ещё? Со мной выпей, фирма угощает.

Мне не хотелось напиваться, но вижу, ей надо, даже руки дрожат. Выпили мы с ней. Сижу я так, гляжу на неё и думаю. Что это с нами тут творится? С ума мы все посходили? Эх, видели бы покойные родители, Царствие Небесное, особенно дед Рувим. Я ведь обрезанный, могу хоть ширинку расстегнуть, если не веришь. У нас в доме никогда трефного не ели и по праздникам ходили на Архипова. А теперь что? Первое время я в Израиле носил даже кипу, а после куда-то завалилась, и — плюнул, пропади оно всё пропадом. Ничего себе алия, вашу мать, ну какие мы к чёрту репатрианты? — натуральные бомжи и больше ничего.

— О чём задумался? Всего не передумаешь. Давай ещё махнём.

— Да я-то махну, а ты чего так много пьёшь?

— Неприятности. Не охота рассказывать.

Решил я немного её развлечь, и стал плести разные байки.

Когда гоняли иномарки из Германии, через Польшу и Брест, был у меня хороший напарник, бывший каскадёр. Но дело в том, что мафия здорово обувала ребят в Польше и сдавала их прямо на таможню в Бресте, а за Брестом ждали уже свои братки. Не выгодно это было очень. Так мы с тем парнем решили из Германии везти машины паромом до Хельсинки, а потом до Ленинграда — это мы первые придумали, ей-Богу не вру. И сперва получалось неплохо. Пригнали мы таким способом в Москву несколько «Мерсов», совсем благополучно, и прилично заработали. Но дуракам же всегда мало. Мы с ним купили тогда два шестидверных «Кадиллака», конечно, не новых, но зализанных до невозможности — исключительно для президентов, в крайнем случае, для резидентов. Битком их набили видаками и компьютерами. Спокойно в Ленинграде с таможней и пограничниками разобрались, отогнали машины в Москву без проблем и поставили их у него на даче в Малаховке. Теперь, не торопясь, нужно было покупателя найти. Сдать мы всё хотели оптом, чтоб гнилого рынка не открывать. И нам уже рисовалось лимона полтора баксов, это со всеми отстёжками и в самом худом случае.

Вот как-то раз вечером, совсем поздно, мы с Люськой уж спать легли — звонок в дверь. Я встал в одних трусах и босой.

— Кто?

— А глазок у тебя на что?

Ну, я глянул, а там удостоверение. Капитан КГБ.

— Что так долго читаешь, может неграмотный?

А, я это люблю, когда начальство с юмором. Я и сам пошутить люблю.

— Виноват, товарищ капитан. Просто я со сна стал читать справа налево, по-еврейски, детская привычка.

— Не обосрался ещё, значит?

— А, Боже упаси, не беспокойтесь, я крепкий паренёк.

Впустил я его. Проводил в большую комнату и так слегка ему сделал оценку на предмет спортивной формы. Ничего паренёк, невысокий, сухой, лёгкий на ногу, подвижный, и на кулаках костяшки набиты, как чугунные. А я-то что? Хулиган из подворотни. Оделся я. Сидим за столом, разговор у нас дружеский, откровенный и спокойный. А Люська по квартире бегает и развивает истерику.

— Товарищ начальник, а можно позвонить?

— Куда?

— Подруге.

— Твоих подруг только ещё не хватало здесь, — я говорю. — Давай, врубай телевизор, потише только, и гляди в него молча. Разберёмся.

Начальник мне и говорит:

— Что ж вы, гады, делиться не собираетесь? Что у вас этот… ацгемер или как его… память отшибает.…

— Капитан, смотри. Нас двое. Допустим, ты третий. Поровну. Идёт? Только ты найди надёжного покупателя, и все твои дела.

— Ой, Крайцер, это очень сложно. Лучше так. Ты мне сейчас отдаёшь ключи от машин, все документы, сертификаты, гляди не забудь ничего. С напарником своим разбирайся сам. Вы языки в жопу затыкаете, а я потом, если всё будет нормально, вам пошлю сто баксов с тремя лишними нулями. Товар пока остаётся здесь, мне его некуда ставить.

— Так. А совесть?

— Какая совесть? Ну, вы и забавные же ребята, укатаешься с вами.

Вижу я, что официальная часть подошла к концу, начинаются танцы. Значит, он сидит спиной к окну, я напротив него, стол справа, не помешает. Нужно мне, чтоб он встал, потому что он меня ниже чуть не на голову, несподручно мне, и как бы лишней начинки в живот не получить — у него под левым локтем такого калибра агрегат топырится, что и медведю всё нутро разворотит.

— Товарищ капитан, а что это во двор «Волга» с мигалкой заезжает? Случайно не ваши там?

И встаёт капитан. Встаёт! Потеря бдительности. Я его сразу беру на калган, и лбом прямо в переносицу угадал. Пока он никак не проморгается, из под локтя у него вынимаю пистолет, слегка его ещё коленом в пах, чтоб он пригнулся, мне так поудобней, и рукояткой по затылку. Всё сделано аккуратно, грамотно, нормально. Человек лежит на полу и носом хлюпает, вроде простудился.

— Слышь, командир, а это что у тебя, неужто «парабеллум» настоящий? Ей Богу, в руках ни разу не держал. Подари, а! Ну, не жмоться…