Татьяна Тарасова - Красавица и чудовище

Но эта короткая программа, этот вечер отняли у них слишком много сил. Через день они вышли на произвольную, катали ее достойно, не ошибались, однако в конце уже не выглядели такими бодрыми — сказывалась не физическая, а психологическая усталость. Запас эмоций у них выплеснулся за день до заключительного вечера. На табло зажглись оценки. Саша подошел ко мне: «Тетя Таня, держи». Я ему плечо подставила, он в бессознательном состоянии, а у него интервью собираются брать, камеры наставлены. Зато Ира как будто сил у бортика хлебнула: «Тетя Таня, я третий раз олимпийская чемпионка!!!» Я говорю: «Ты что, даже не устала?» — «А что уставать, когда третью Олимпиаду выигрываешь!» — «Саше плохо». — «Отойдет», — отвечает Ира. Мы положили Сашу, дали ему нашатыря… И они поехали к пьедесталу.

Там Ирина заплакала. Плакала и я, понимая, что прощаюсь с ними. В свое время они, знаменитые чемпионы, пришли, доверились малоизвестному тренеру. Шесть лет я работала с ними и теперь прощаюсь, но с легким чувством, понимая, что я сделала все, что могла. Я помогла сберечь эту пару, сохранить ее для спорта, возможно, продлила их спортивную жизнь. Нет, я их не подвела.

О том, что Ирина Роднина и Александр Зайцев ушли от Станислава Алексеевича Жука, я долго не знала. Я сидела дома, когда раздался телефонный звонок. Звонил Жора Проскурин, который в те годы работал тренером по парному катанию в Спорткомитете. «Таня, никуда не уходи, — попросил он, — через пятнадцать минут к тебе Роднина с Зайцевым приедут». Я только успела спросить: «Зачем?» — «Ты будь готова, они приедут договариваться с тобой о совместной работе».

Стоял октябрь, сезон только начинался. С Родниной и Зайцевым прежде меня не связывали никакие отношения, скорее наоборот. Когда от Иры ушел Уланов, она решила, что пару Уланов — Смирнова буду тренировать я… И в лучшем случае относилась с тех пор ко мне настороженно.

Первым моим чувством был испуг. Я не знала, что делать: тыкалась по углам квартиры и двадцать минут была сама не своя.

В дверь позвонили. Они вошли, очень собранные. Так тесно и близко я никогда с ними не общалась. Они сели рядышком и, по-моему, хором сказали: «Таня, мы пришли, чтобы предложить тебе работать вместе с нами. У Жука тренироваться больше не будем, мы едем сейчас из Спорткомитета, и там нам уже разрешили перейти к новому тренеру».

Возможно, в подобной ситуации полагается пококетничать немного для приличия и сказать: «Ну, ладно. Я подумаю, сообщу ответ через недельку». Но я совершенно не умею этого делать, к тому же раз вопрос решен и с Жуком, и со Спорткомитетом, значит, я не попадаю ни в какие интриги. И я согласилась сразу. Сказала: «Я постараюсь вас не подвести».

Мы никогда не обсуждали, почему они ушли от Жука. Так, говорили об этом вскользь. У меня по сей день есть на этот счет свое мнение.

«Я попробую, — сказала я в тот день Ире и Саше, — только не судите меня поначалу строго. Я же никогда не тренировала раньше таких выдающихся спортсменов». У меня занимались Черняева — Благов, они были чемпионами Союза, у меня занимались Леонидова — Боголюбов, они ходили в призерах… Но Роднина есть Роднина, и поэтому я сказала: «Давайте попробуем». А они сразу: «У тебя во сколько сегодня тренировка?» — «Вечером, в восемь часов, в Лужниках». Они так радостно отзываются: «Мы приедем, мы выучили много элементов, мы без дела не сидели, не с пустыми руками приедем». Так и сыпали, будто заранее готовились к этому визиту и боялись, что их не возьмут.

Ира с Сашей ушли, а я, обалдевшая, осталась в прихожей. Пришла в себя, позвонила отцу. «Ну смотри, Таня, — сказал он, — берешь на себя огромную ответственность. Теперь не о себе думай, ты ее не можешь подвести (он ласково называл Роднину «великая чемпионесса»). Ты теперь ночью спать не должна, пока им что-нибудь интересное не придумаешь. Потому что, если ничего нового Родниной не дашь, если она у тебя просто так годик-два покатается, прощения тебе не будет». Обычный стиль папиного напутствия. После этой беседы руки-ноги у меня совсем затряслись. Полетела пораньше на тренировку, в дороге немного пришла в себя. Ведь тоже кое-что в фигурном катании понимаю, а главное, люблю свое тренерское дело и, следовательно, паниковать мне нечего.

На тренировке в лужниковском «Кристалле» — в то время на СЮПе строился новый каток — у меня катались Ирина Моисеева с Андреем Миненковым и Лида Караваева с Вячеславом Жигалиным. Теперь я должна была предупредить ребят и подготовить Иру (самую лучшую и самую капризную), что вместе с ними на тренировку будут теперь приходить Роднина с Зайцевым. Вопрос непростой. Это вопрос разделения внимания, я сама помню, как ревновала к другим ученикам своего тренера.

Собрала всю группу, сказала, что ко мне приходили Роднина и Зайцев, и с сегодняшнего дня они будут тренироваться здесь, на «Кристалле». Не успела я сообщить эту новость, как появились Саша и Ира.

На той первой тренировке, я помню, Моисеева и Миненков просто встали у борта. Я же смотрела, что делают Роднина и Зайцев. Мы только один день устроили совместную тренировку, потом Саша и Ира приходили в другое время, так как все остальные вместе с Моисеевой стояли.

А ребята были в ударе, у них все получаюсь, они мне показывали без музыки одни элементы. Прыжки и поддержки. Я думала, чему их тут учить, учить-то нечему. Потом, правда, нашлось и чему учить, и музыку подбирать, и катание делать шире, и элементы новые искать, и над показательными номерами работать. Красивее они стали, на мой взгляд, размашистее в движении. И много новых элементов мы придумали, принципиально новых для парного катания. Но все это не сразу, а постепенно, времени, как выяснилось, у нас впереди много было.

Они приходили по утрам, не только катались, бегали кроссы, на траве делали поддержки, то есть выполняли элементы не на льду, на земле. А я потихонечку нащупывала единственно верный с ними тон, присматривалась, чтобы понять, какую им ставить программу. Потом стала срочно подбирать музыку, так как до начала сезона оставалось совсем мало времени. Пришла пора шить костюмы, находя для них что-то такое, что показывало бы изменение в жизни этой пары. Время, казалось, пролетает с катастрофической скоростью.

Шел октябрь 1974 года.

Я не стала резко менять им программу. Например, они всегда прыгали аксель в 2,5 оборота во второй части, я считала, что его надо перенести в первую, потому что он у Иры всегда был на грани срыва, и она нередко падала. Интересно, никто почему-то не помнит, что Роднина падала. Потом я все же настояла на своем, и он всегда у нас шел вторым элементом. Кстати, после переноса Ира его ни разу не сорвала.

В сезоне 1975 года зрители увидели их почти прежними. С традиционной музыкой, народной, русской. Но был уже в запасе у нас и новый показательный номер, и некоторые новые элементы. Мы поехали на чемпионат мира и Европы. Они победили, но не это для меня было важно. Может быть, они и не стали лучше, но и не хуже, а это позволяло на сохранившемся фундаменте строить что-то новое, предлагать свои проекты. В том же 1975 году впервые выиграли чемпионат мира Моисеева с Миненковым. Две золотые медали. Я поняла в те дни, что такое счастье.