Татьяна Тарасова - Красавица и чудовище

Когда Климова с Пономаренко пригласили меня работать с ними в олимпийский, 1992 год, я впервые за много лет увидела Женю уже на Олимпиаде. В Альбервиле он вместе с Оксаной занял четвертое место, и катались они очень хорошо. Но я была поглощена своими питомцами, только отметила, что пара Грищук — Платов совсем не дурна. Начинали они у Наташи Дубовой, а уже потом перешли к Линичук. Оксана, ставшая потом Пашей (объясню, как это произошло, позже), выросла в группе у Линичук, Платов же долгое время тренировался под руководством Дубовой, которая их и объединила в пару. Потом у них что-то в дуэте произошло, они на какое-то время расстались. Потом они оба не поехали с Дубовой в Америку, остались дома и тогда же очутились у Линичук. Самое интересное, что я узнала в то время о Платове, что он женился на Маше Аникановой, дочке моей подруги Иры Люляковой. На той самой Маше, о которой я уже рассказывала в главе, посвященной Илюше Кулику.

В 1994 году в Лиллихаммере пришла к Грищук — Платову первая олимпийская победа. Я тогда тоже оказалась в Норвегии и помню, как сейчас, их выход на тренировку. Вся такая славная точеная Грищук с большой грудью и с умением себя показать. И элегантнейший, умнейший, тончайший Платов, которому в силу перечисленных достоинств трудно было подобрать достойную партнершу, Женины мастерство и элегантность казались безграничными. Всегда специалисты говорили: «Платов, Платов, Платов», не упоминая партнерши. И может, впоследствии этот комплекс, который невольно выработался у Оксаны, заставлял ее твердить без конца: «Грищук, Грищук, Грищук». Не сомневаюсь, что это невольное принижение сыграло определенную роль при становлении ее и характера, и ощущения себя. Она без продыха пыталась всем доказать и в первую очередь, по-моему, ему, что она «Грищук!», что она не менее заметная фигура, а если точнее, что именно она — лучшая в дуэте. Надо отдать ей должное, действительно у нее фантастическая поворотная техника. Хотя я уже не застала ее в том периоде, когда она хотела работать жадно, много и самозабвенно.

…Но вот раздался звонок, Женя Платов звонил из Америки, что явилось для меня совершеннейшим сюрпризом, я крутилась на кухне, готовила мужу обед. Он сказал традиционную фразу: «Татьяна Анатольевна, мы пропадаем». Тогда впервые прошли новые соревнования, где профессионалы встречались вместе с любителями, и они их выиграли. Или звонок был еще до соревнований, которые, по-моему, проводились в Бостоне. Женя продолжает: «Нам тяжело, мы в одной группе с Овсянниковым и Крыловой, Линичук все свое внимание отдает только им, нас не замечает…» Мне не очень нравится такое слушать: «Женя, а мне ты зачем звонишь?» — «У нас нет никакого выхода, тренер говорит, чтобы мы закончили, а мы хотим еще выступать. У нас хорошая программа, но не сверстана, и оригинальная с нарушениями. Мы пропустили массу стартов, в нас не верят. А мы хотим выступать на третьей Олимпиаде, возьмите нас, пожалуйста». Я в ужасе: «Женя, господь с тобой, я же взялась за одиночное катание, и у меня Илюша забирает все время. Я не представляю, как я вас возьму. Потом, я не хочу тренировать танцы, я от них устала». — «Татьяна Анатольевна, я вас прошу, подумайте». Я ему обещаю, что подумаю. «Вам позвонит Грищук через полчаса, она тоже будет вас уговаривать. Вы не отказывайте нам, ради Бога, на нас поставили крест, а мы очень хотим кататься дальше». Им объявили, что пора уходить в профессионалы. А они не хотят в профессионалы, они хотят еще два года выступать на чемпионатах мира, они хотят выиграть вторую Олимпиаду. А вторые золотые олимпийские медали никому еще из танцоров не удавалось выиграть, даже легендарной Пахомовой.

Не каждый день бывает, чтобы такие выдающиеся спортсмены, — а они доказали, что безусловно выдающиеся, пройдя три Олимпиады (одно это уже уникальный результат), став двукратными олимпийскими чемпионами, такого результата нет ни у кого, — просятся к тебе… Через двадцать минут позвонила Грищук, клялась, что будет меня всегда слушаться: «Все говорят, что у меня ужасный характер, но я буду стараться. Ради Бога, возьмите нас, чтобы мы не бросили спорт. Линичук любит другую пару». Что, наверное, чистая правда, ревность всегда существует в группе. И я понимаю и тех и других. И тренеров понимаю, которые влюбляются во вторую молодую пару, понимаю и тех, кто лишился тренерской любви, пройдя огромный путь вместе. Я знаю эти чувства, я их пережила сама.

В Петербурге шел турнир серии Гран-при, я позвонила туда Чайковской, чтобы посоветоваться с ней. Лена тогда занимала пост гостренера. Чайковская мне сказала, что у Линичук отношения с парой очень плохие. Оксана — тяжелая девочка, но она и он настоящие таланты и нельзя допускать, чтобы они заканчивали карьеру в любительском спорте. Лена говорила с позиций государственных. У нее точный расчет: если допустить внезапный уход лидеров, то канадцы съедят нашу вторую пару, а в интересах сборной страны, чтобы Грищук и Платов катались дальше. «И как этого не понимать, уму не постижимо, — возмущалась Чайковская, — какая нужна от меня помощь, я всегда помогу, берись». Слово свое Чайковская держала, были тяжелые минуты, я к ней обращалась, она помогала. Не говоря уже о том, что мы начали работать с этой парой с ней вместе, она приходила ко мне на тренировки, и в четыре руки мы доводили Платова и Грищук до чемпионата Европы.

Я повесила трубку, поговорив с Чайковской, наверное, часа два. И решила, все равно надо подумать, но не успела отойти от телефона, как он начал тут же разрываться. Они, оказывается, звонили мне каждые десять минут, ждали, когда освободится телефон. Звонили, плакали. Я совершенно не могу вынести, когда выдающиеся спортсмены плачут и просят решить их судьбу, не выгонять их из любимого дела, а оказать им ту помощь, которую я призвана оказывать, поскольку у меня есть для этого знания. Так они звонили мне двое суток подряд. И я сказала «да».

Но все же выдержала назначенные двое суток и им сказала: «Вы можете приехать. Можете приехать, я вас посмотрю». Стоял уже декабрь, а в декабре месяце брать людей — это смерти подобно. Согласиться на новую пару — серьезный шаг. Во-первых, я прибавляла себе ежедневно четыре часа работы, а из-за этих четырех часов голова раскалывается пополам, а сердце просто разрывается.

Потом я не раз жалела, что взяла их, я не представляла, с кем связываюсь. Истерики у Оксаны оказались регулярные, каждый день без перерыва. Они могли измотать любого здорового человека, я к таким, прямо скажем, не отношусь. Но я уже их взяла и обязана была за это отвечать.

Я не подписала с ними никакого контракта, никакого договора. Теперь я вспоминаю, что они должны были уезжать на соревнования профессионалов с любителями. Откуда в Москву они, олимпийские чемпионы, чуть не приехали вторыми, но все-таки зацепились и в результате стали первыми.