Татьяна Тарасова - Красавица и чудовище

Мы потом выстроили программу, но, конечно, много спорили. Первые споры, как и что нам делать. Приехал из Англии художник по костюмам, оттуда же привезли материалы, стали ребят обмерять, но шили костюмы без нас в Австралии, и к нашему приезду что-то было готово, но какие-то костюмы с артистов спадали. А в Москве мы как-то оделись, ребята что-то на себя накинули и провели генеральную репетицию со сценическим светом, с тем, что, естественно, был в «Лужниках». Никакого компьютерного света, откуда его взять? Свезли все, что можно было в Москве собрать. Тут мы с Юриком постарались. И то, что имелось у Синилкиной во Дворце, все повесили. Прожектора взрывались и дымились, Торвилл и Дин какие-то лампы привезли, я сама какие-то приборы покупала, по немыслимым ценам. Впрочем, по тем временам для нас, нищих, любая покупка за сто долларов казалась роскошью.

Народ заходился в восторге, на лед выезжала девочка и на счастье нас осыпала лепестками роз. Незабываемый концерт, почему он не записан на пленку, я до сих пор не понимаю? Концерт самого высокого мирового уровня, кассеты с записями продавались бы до сих пор. Но суета сует, всем некогда, надо вперед смотреть. Потом, я уже говорила, переехали в Ленинград. Начала с импресарио обсуждать планы, а у них уже готов проект гастролей. В конце сентября — начале октября отъезд на семь месяцев в Австралию и Новую Зеландию. И только там мы организовали спокойный двухнедельный репетиционный период, где спектакль сводили воедино и доводили до ума. Репетировали, привыкали к новой ледовой площадке, она оказалась меньше, чем дома. Лед специально положили для нас, и не в привычном крытом помещении — а под шатром! В Москве, перед отъездом, мы, конечно, устроили банкет, обнимались, целовались, счастливы были, что у нас все получилось, что зрелище настоящее. Споры продолжили в Австралии, выбирали программу очень тяжело, каждый хотел сохранить свой номер. В конечном итоге эти вопросы решил импресарио. Там, в Австралии, я начала делать первый свой полный спектакль — «Кармен». Хотела начать этот балет в Москве, но времени на него не хватило. Моя «Кармен» родилась в Австралии. Я обговорила для себя репетиции, объяснив, что иначе труппа заскучает, что звучало странно, так как ребятам приходилось и так нелегко: семь спектаклей в неделю, два выходных, но и два двойных выступления. Никто не имел права заболеть, ни у кого ничего не должно было сломаться или вывихнуться. Никто и не заболел, никто не получил серьезной травмы.

Австралия — наши первые настоящие гастроли и более или менее серьезные заработки. Работали ребята, как звери, нам казалось — вот оно богатство, хотя настоящие деньги Эндрю платил не нам, а Союзгосцирку. Мы с Юрой выбивали ставки для артистов в Министерстве культуры. Именно ставки, для того чтобы получать хоть какие-то деньги за границей, а не наши вечные суточные, ради которых, чтобы хоть немного осталось на покупки, мы много лет отказывали себе в еде, а труд же физический. Выбили: я получала за концерт семьдесят австралийских долларов, что в два раза меньше американских, Юра — примерно столько же, а ребята получали по пятьдесят австралийских долларов. Уже что-то, но, честно говоря, — это не плата за спектакль. Труппа маленькая, 17 человек, мы взяли из Москвы врача, он же работал как переодевальщик. С нами поехали Галина Ивановна, костюмер, и моя переводчица, которую до этого долго не выпускали за рубеж, — Оля Чопорова. С Олей я потом прошла рядом долгий и счастливый период жизни. Оля понимала меня с полуслова, и если бы я сейчас надумала провести семинары по фигурному катанию, то проводила бы их безусловно с Олей, потому что у нее уже высочайший уровень знания предмета.

…Мы летели в Австралию 38 часов. Через Югославию, почему — не знаю, но зато я первый раз в жизни летела в бизнес-классе. А жизнь моя к тому времени могла бы уже и закончиться, я говорю о трудовом стаже, потому что за спиной пять Олимпиад и почти все небезуспешные, все с золотыми и серебряными медалями. Десятки чемпионатов мира и Европы. Я заслуженный тренер страны, отработавший 24 года в фигурном катании. И первый раз летела не в экономическом классе. Мы с Юрой все вокруг оглядывались — ах, как просторно, ах, какие широкие кресла. Труппа была счастлива лететь и в экономическом классе. Переводчицу сразу со мной не послали, она приехала к нам только через месяц. Мне приходилось вначале тяжко, возникали серьезные вопросы по труппе, по номерам, что оставлять, от чего избавляться, а это значит — споры, обиды: «если вы это не поставите в программу, я заберу труппу и уеду». Я им тоже прилично трепала нервы, но мне хотелось, чтобы каждый мой артист имел свой номер, гастроли же длинные, вот я и добывала им эти номера. Все равно с чем-то пришлось попрощаться. Исчез мой любимый номер под названием «Любовь», навеянный американским фильмом с Мерил Стрип и Робертом Де Ниро; я его сделала за два часа для Воложинской и Свиньина. О судьбе персонажей из фильма я до сих пор помню и думаю, интересно, как у них сложилось дальше? В фильме происходила случайная встреча благополучных в семейной жизни героев, которые рвут все ради встречи в конце. Мы были очень увлечены этим сюжетом.

Артисты в Австралии вытворяли на льду черт знает что, превзойдя самих себя. И условия идеальные, и свет компьютерный. На самом же деле все здесь подготовили так, как обычно готовят в хорошем западном шоу. Но мы-то такого никогда в жизни не видели. Я сидела ночами с Крисом — мы писали световую партитуру. Из Англии вызвали лучшего компьютерщика по свету, но он Крису не понравился, и компьютерщика отправили обратно, через пять дней вместо него приехал другой специалист. Наконец установили свет, который нас устраивал. Правда, теперь большую часть ночи сидели они вдвоем, но я тоже каждое утро регулярно вносила свои предложения. Под шумок я познакомилась с компьютерным светом, 30–40 часов я за этим пультом провела и поняла, как он работает. В Москве мы, кстати, тоже его достали с Юриком — эти сводящиеся и разводящиеся лучи. С разноцветовой партитурой. Их было немного, но они были!

Итак, через две недели репетиций мы запустились. Нелегкий получился старт. И хотя я знала, что Австралия находится на самом краю света, я первый раз чувствовала себя в невообразимой дали от дома, от мамы, от Вовы. Порой думала, что оттуда я уже никогда обратно не долечу. Откуда вдруг возник такой испуг, при моем опыте ежегодных стрессов на всех наших и мировых чемпионатах, понятия не имею. Скорее всего, нервы уже не выдерживали, а потом все закрутилось, эти семь спектаклей в неделю шли с большим успехом. Я прожила в Австралии два месяца, когда мне импресарио разрешил вернуться на месяц, максимум на два в Москву. Я оставила труппу на Юру. Мы ощущали себя спаянной командой: Надя, Юра, Джейн, Крис. Я вернулась в Москву с мыслью, что мой коллектив вышел на какой-то совершенно другой уровень.