Ромен Роллан - Жизнь Толстого

«…Отношение людей, мнимо отыскивающих везде, но только не там, где оно находится, средство улучшения народного быта, совершенно напоминает то, что бывает на сцене, когда все зрители прекрасно видят того, кто спрятался, и актеры должны бы видеть, но притворяются, что не видят, нарочно отвлекают внимание друг друга и видят все, но только не то, что нужно, но чего они не хотят видеть» («Великий грех»).

Нет другого средства, как только отдать землю трудовому народу. Толстой считает, что доктрина Генри Джорджа, его проект единого налога на землю, способна разрешить земельный вопрос. Это экономическое евангелие Толстого, он не устает его повторять и так сжился с ним, что часто в своих произведениях почти дословно приводит отдельные фразы Генри Джорджа. – Р. Р.

«…Учения о непротивлении, составляющего замок (в смысле свода) всего учения о жизни людей между собой. Принять же закон взаимного служения, не приняв заповеди непротивления, было бы все равно, что, сложив свод, не укрепить его там, где он смыкается» («Конец века»). – Р. Р.

В письме к другу в 1890 г. Толстой жалуется на ложное толкование его принципа непротивления. Он говорит, что путают принцип «не противиться злу злом или насилием», с «не противься злу», то есть «будь к нему равнодушен», «тогда как противиться злу, бороться с ним есть единственная внешняя задача христианства, и что правило о непротивлении злу сказано как правило, каким образом бороться со злом самым успешным образом».

Сравните эту концепцию с концепцией Ганди – его сатьеграхой, учением об активном сопротивлении при помощи любви и жертвы. Здесь то же бесстрашие души, противоположное пассивности. Но у Ганди еще сильнее подчеркнут мотив самоотверженности и активности (см. Р. Роллан. «Махатма Ганди»). – Р. Р.

«Конец века». – Р. Р.

Толстой вывел двух таких сектантов – одного в конце «Воскресения», другого в «Божеском и человеческом». – Р. Р.

После того как Толстой выступил против земского движения, Горький, выражая недовольство своих единомышленников, написал: «Этот человек оказался в плену у своей идеи. Давно уже он отделился от русской жизни и перестал прислушиваться к голосу народа. Он парит слишком высоко над Россией». – Р. Р.

Толстой жестоко страдал от того, что сам не подвергался преследованиям. Он жаждал мученичества, но правительство не спешило помочь ему стать мучеником.

«Вокруг меня насилуют моих друзей, а меня оставляют в покое, хотя, если кто вреден… то это я. Очевидно, я еще не стою гонения. И мне совестно за это» (письмо к Тенеромо, 1892 г.).

«Но, видно, я не достоин этого, и так мне и придется умереть, не пожив приблизительно и хотя короткое время так, как я считаю это должным, и не придется хоть какими-нибудь страданиями тела свидетельствовать истину» (письмо к Тенеромо от 16 мая 1892 г.).

«Мне тяжело быть на воле» (июнь 1894 г., к нему же).

А ведь Толстого никак нельзя упрекнуть в излишней осторожности. Он поносит царей, ополчается на отечество, «этот ужасный кумир, во имя которого люди жертвуют не только своей жизнью, но и свойственной разумным существам свободой» («Конец века»). Вспомните, как в «Едином на потребу» Толстой излагает историю России. Это какая-то галерея чудовищ: «душевнобольной Иоанн Грозный, жестокий и пьяный Петр, невежественная кухарка Екатерина I, развратная Елизавета, полоумный Павел, отцеубийца Александр I» (единственный, впрочем, к кому Толстой все же питает тайную нежность), «жестокий Николай I, то либеральный, то деспотичный Александр II, Александр III – глупый, грубый и невежественный, Николай II – невинный гусарский офицер, молодой человек, который ничего не знает, ничего не понимает». – Р. Р.

Письмо к Гончаренко от 19 января 1905 г. – Р. Р.

Письмо к кавказским духоборам, 1897 г. – Р. Р.

Письмо к другу, 1900 г . – Р. Р.

Письмо к Гончаренко от 12 февраля 1905 г. – Р. Р.

Письмо к кавказским духоборам, 1897 г. – Р. Р.

Письмо к Гончаренко от 19 января 1905 г. – Р. Р.

Письмо Хилкову, ноябрь 1900 г. (?) – Р. Р.

Это как «небольшая щелочка в пневматическом колоколе. Раз есть это отверстьице, – из колокола никогда не высосешь воздуха, и он всегда будет полон им».

И Толстой всячески старается доказать, что первоначальный текст был плохо прочтен и что слова второй заповеди в действительности таковы: «Возлюби ближнего твоего, как его самого, т. е. Бога» (Тенеромо. «Живые речи Толстого»). – Р. Р.

Разговор с Тенеромо. – Р. Р.

Письмо к китайцу, октябрь 1906 г. – Р. Р.

Толстой выражал опасения по этому поводу уже в письме от 1906 г. – Р. Р.

«Вам незачем было отказываться от военной и полицейской службы, если вы признаете собственность, которая поддерживается только военной и полицейской службой. Те, которые и справляют военную и полицейскую службу и пользуются собственностью, поступают лучше, чем те, которые отказываются и не несут военной и полицейской службы, а хотят пользоваться собственностью…» (письмо переселившимся в Канаду духоборам от 18 февраля 1900 г.). – Р. Р.

См. у Тенеромо прекрасное место о мудром еврее, который, будучи погружен «в эту книгу книг… не заметил, как над его головой прошли века, толпились и сметались народы с лица земли…». – Р. Р.

Видеть силу Европы «в ее государственности, то есть пушечной силе, со всеми ужасами сопутствующего ей милитаризма», желать создать Judenstaat – «это дикое стремление», ужасный грех (Там же). – Р. Р.

«К политическим деятелям» (1905 г.). – Р. Р.

Письмо Полю Сабатье, от 7 ноября 1906 г. – Р. Р.

Письмо М. В. Алехину, июнь 1892 г. – Р. Р.

Письмо Д. Хилкову, 1890 г. – Р. Р.

«Единое на потребу». – Р. Р.

Письмо к другу. – Р. Р.

Письмо к другу. – Возможно, речь идет об «Истории одного духобора», которая фигурирует в списке неизданных произведений Толстого. – Р. Р.

«Представьте себе, что все люди, понимающие учение истины… собрались бы вместе и поселились бы на острове. Неужели это была бы жизнь?» (Март 1901 г.). – Р. Р.

1 декабря 1910 г. – Р. Р.

16 мая 1892 г. – Толстой видел, как жена его страдает по умершему сыну, и ничем не мог ее утешить. – Р. Р.