Юрий Жук - Цареубийца. Маузер Ермакова

Исходя из этих соображений, «дело Хитрово» было выдано за разоблачение «монархического заговора», противодействуя которому Временное Правительство как бы лишний раз демонстрировало свою решимость в борьбе не только с правой, но и с левой опасностью.

Таким образом, частная поездка бывшей фрейлины М.С. Хитрово стала рассматриваться как часть «монархического заговора» и явилась, своего рода, предтечей дальнейших событий.

20 августа 1917 г. Временное Правительство постановило «заключить под стражу» Великого Князя Михаила Александровича, его супругу – Графиню Н.С. Брасову, Великого Князя Павла Александровича, его супругу – Княгиню О.В. Палей и их сына – Князя В.П. Палея. При этом в документе об их аресте особо подчеркивалось, что указанные лица представляют угрозу «обороне государства, внутренней безопасности и завоеванной Революцией Свободе».

Одновременно подлежали высылке за границу следующие лица: отставной генерал В.О. Гурко, бывшая фрейлина А.А. Вырубова, доктор П.А. Бадмаев, И.Ф. Манасевич-Мануйлов, редактор «Земщины» – С. Глинка-Янчевский, В. Диц и Штаб-Ротмистр Г. Эльвенгрен.

После того как М.С. Хитрово была арестована, она была отправлена в Москву и там заключена под стражу в здании Судебных Установлений Московского Кремля. А вскоре в Елабуге была арестована и ее мать, которая также была доставлена в Москву.

22 августа / 4 сентября 1917 г. большинство российских газет объявили «О раскрытии контрреволюционного заговора против Республиканской власти в России».

На следующий день А.Ф. Стааль дал заведомо лживое интервью корреспонденту газеты «Известия», в беседе с которым пояснил следующее: «На наш вопрос основательны ли слухи, по которым целью заговора было простое желание освободить бывшего императора в Тобольске, А.Ф. Стааль заявил: «Это абсолютно неверно. Цель заговора – чисто политическая. Заговор возник до отъезда бывшего государя в Тобольск и имел целью ниспровержение существующего и восстановление старого строя».

25 августа / 7 сентября 1917 г. А.Ф. Стааль написал А.Ф. Керенскому докладную записку по результатам предварительного дознания по «делу Хитрово», в которой, в частности, указывал на то, что последняя дважды виделась с Полковником Е.С. Кобылинским и Графиней Гендриковой, а также и то, что последней было передано около 15 писем, адресованных ей и Великим Княжнам. Наряду с этим, он также отмечал, что со слов допрошенного им Председателя Тобольского Совета крестьянских депутатов Экземплярского, отношение населения Тобольска к Царской Семье, скорее сочувственное, а перед домом, где проживают Августейшие Узники, всегда стоят группки людей, ожидающие, пока кто-нибудь из Них не выйдет на балкон. А, кроме того, Экземплярский выразил мнение, что «… опубликование документов, говорящих о деятельности бывшего государя и в особенности государыни, более чем желательно, ибо монархическое настроение, охватывающее широкие круги тобольского населения объясняется в значительной степени отсутствием надлежащей осведомленности».

В этот же день, в разделе хроники, под заголовком «Контрреволюционный заговор», газета «Известия ЦИК» опубликовала заметки, рассказывающие про «дело о контрреволюционном заговоре», а также о допросе матери М.С. Хитрово – Л.В. Хитрово, который дал много обличающего материала.

С самого начала следствия стало очевидным, что так называемые «неопровержимые доказательства» вряд ли смогут быть доказанными в судебном порядке.

Так, например, изъятые у М.С. Хитрово письма на деле оказались не имеющей ничего общего с «заговором» корреспонденцией чисто личного характера, предназначенной для передачи великой княжне Ольге Николаевне от имени некоторых Сестер милосердия бывшего Царскосельского частного лазарета Лианозовой, находившегося под Высочайшим Покровительством, а также подобная корреспонденция, предназначавшаяся для Графини А.В. Гендриковой, Баронессы С.К. Буксгевден, В.В. Николаевой и др., переданная их ближайшими родственниками.

Некая же «казачья организация» в действительности оказалась вполне легальным «Союзом казачьих войск», один из членов которого – подхорунжий Б. Скакун (указанный Л.В. Хитрово, как душа этой организации) был всего лишь должником М.С. Хитрово, которого мать последней, после первых же допросов стала представлять уже не как «политического заговорщика», а как обыкновенного вымогателя.

На протяжении всего времени, занятого следствием (его вел Следователь по особо важным делам при Петроградском Окружном Суде П.А. Александров), в печати периодически появлялись «сенсационные сведения» о том, что нити «монархического заговора» уже успели опутать многие города России, втянув в таковой большое количество людей, руководимых приближенными Государя и некоторыми из Великих Князей.

Газетная шумиха, раздуваемая вокруг имени М.С. Хитрово и связанных с ней «монархических заговоров», окончательно убедила общественное мнение в реальном обилии таковых, чему не в малой степени продолжало способствовать следствие.

13/26 сентября 1917 г. газета «Известия» опубликовала сообщения прокурора А.Ф. Стааля о «деле Хитрово», в котором он, в весьма путаной форме, информировал общественность о результатах расследования, в ходе которого ему удалось «напасть на следы гораздо крупного предприятия».

Однако при более внимательном изучении «новых обстоятельств» этого дела таковые, подобно прежним, оказались несостоятельными, вследствие чего к концу сентября 1917 г. «дело Хитрово» стало сходить со страниц периодической печати. Потеря общественного интереса незамедлительно сказалась на действиях Временного Правительства, которое, понимая всю дальнейшую бесполезность «дела Хитрово», поспешило вскоре закрыть таковое за недоказанностью.

И, тем не менее, «дело Хитрово», что называется, сделало свое «черное дело», благодаря которому в общественном сознании российской общественности окончательно укоренилось мнение о возможности реванша со стороны монархической контрреволюции.

К сказанному остается добавить, что непосредственно сама М.С. Хитрово все же упоминает в своих воспоминаниях о некой организации, хотя сообщенные ей сведения являются более чем противоречивыми. С одной стороны, М.С. Хитрово утверждает, что поехала в Тобольск: «…не по поручению какой-либо организации, а по собственной инициативе и исключительно из желания быть ближе к арестованной Царской семье» , а с другой, – указывает на то, что во время своего допроса в Кремле окончательно поняла, что: «…власти напали на следы действительно существующей организации, имевшей целью освобождение Царской семьи в Александровском дворце» ( Эрдели М.С. Указ. соч. С. 6). Однако наряду с вышесказанным, Хитрово утверждает: «Я знала и раньше об этой организации, но вследствие моих отношений с дворцом, а впоследствии намерения поехать в Тобольск, я, боясь навлечь подозрения на Царскую семью, не принимала в ней активного участия, полагая, что находясь вблизи Царской семьи, я всегда смогу ориентироваться, сообщать нужные сведения и вообще в решительную минуту оказать действенную помощь» (Там же. С. 10).