Дмитрий Кузнецов - Бетанкур

Внешнему виду будущих выпускников Бетанкур уделял особое внимание. Ещё при приёме в институт, кроме специальных экзаменов по математике (арифметика, алгебра и геометрия), рисованию, русскому и французскому языкам, приёмная комиссия обязательно оценивала внешний «вид и осанку» абитуриента. Поэтому не случайно для молодёжи красота мундира играла первостепенную роль.

Что же касается формы для преподавателей института, то по объему золотого шитья она разделялась на четыре разряда: чиновникам VII и высших классов шитье полагалось на воротнике, обшлагах и карманных клапанах. Экстраординарные профессора, адъюнкты и «состоящие в VIII классе» чины лишались шитья на клапанах. Чины IX и X классов сохраняли шитье только на воротнике, а XII — XIV классов имели лишь «золотом вышитый бортик» на воротнике. Студенты и служащие, не имевшие «офицерских званий», не имели на мундирах шитья. Пуговицы на их форме были «позолоченные гладкие».

В 1817 году произошли изменения: красный цвет выпушки мундира воспитанников Института Корпуса инженеров путей сообщения заменили на светло-зелёный. После этого их за глаза стали называть «лягушатами».

В 1817 году институт окончил Александр Петрович Девятин, которому Бетанкур, вместе с Всеволодом Николаевичем Денисовым и Фёдором Ивановичем Рербергом, поручил составить подробный план Петербурга (1817—1820), ставший основным документом при планировке улиц, площадей и зданий в городе. В том же году под руководством Бетанкура началось строительство тротуаров на Вознесенском проспекте, а также на улицах Гороховой и Большой Морской. Чтобы сделать их современными, Бетанкур высказал мысль об «освещении газом здешней столицы». Но его смелую и новаторскую по тем временам идею не поддержали.

Несмотря на громадную работу в Комитете для строений и гидравлических работ, Бетанкур продолжал выполнять полную педагогическую нагрузку в Институте Корпуса инженеров путей сообщения, где не только руководил, но и регулярно вёл занятия.

В 1817 году в Петербурге вышли в свет лекции профессора Алексея Ивановича Майорова. Книга называлась «Высшая геометрия в пространстве»; в новом издании большое внимание уделялось применению геометрии в строительстве инженерных сооружений. Бетанкур высоко оценил лекции и рекомендовал как можно быстрее довести их не только до каждого курсанта, но и до некоторых сотрудников Комитета для строений и гидравлических работ: им также не мешало повысить строительную и инженерную квалификацию. При этом нужно учесть, что у профессора Майорова были сложные отношения с Бетанкуром.

После неожиданной смерти в 1812 году академика Висковатова, читавшего в институте курс чистой и прикладной математики, и высылки в Сибирь нескольких французских профессоров, в том числе Фабра и Потье, читать несколько курсов по высшей математике оказалось некому. Поэтому Бетанкур пригласил в институт математика Дмитрия Семёновича Чижова, а главноуправляющий путями сообщений Франц де Воллан, по своей инициативе, — Алексея Ивановича Майорова. Эта кандидатура сразу не понравилась Бетанкуру: он посчитал, что Майоров обо всём, что происходит в институте, будет докладывать де Воллану. Но с кандидатурой, рекомендованной главноуправляющим всеми путями сообщений Российской империи, инспектору Института Корпуса инженеров путей сообщения пришлось всё-таки согласиться.

По образованию Майоров был горным инженером. Однако в 1807 году, по настоянию графа Н.П. Румянцева, он покинул Горный корпус и перешёл на должность специалиста по теоретической гидравлике в Департамент водяных коммуникаций. Как оказалось, образование, полученное в Горном училище (с 1804 года оно стало называться Горным кадетским корпусом), не отвечало современным инженерным требованиям. Например, высшая математика там не соответствовала европейским стандартам. Поэтому граф Румянцев отправил одарённого молодого человека доучиваться во Францию, где в Париже Майоров сначала окончил Политехническую школу, а затем Школу мостов и дорог.

В начале 1811 года он вернулся на родину. Главной мечтой молодого человека было открыть в России высшую инженерную школу и создать учебные программы для подготовки специалистов по гидравлике и гидротехнике. В противном случае, писал он, «… мы вечно будем заимствовать от иностранцев просвещение, не достигнув оного никогда». Майорова без преувеличения можно назвать русским патриотом.

По возвращении в Россию он с радостью узнал, что в Санкт-Петербурге уже открыт Институт Корпуса инженеров путей сообщения — единственное учебное заведение, соответствовавшее лучшим европейским стандартам высшего инженерного образования. Однако, когда его приняли по рекомендации де Воллана на работу в институт, его смутило, что, в отличие от Горного училища, здесь все без исключения предметы преподавались только на иностранных языках. Майоров сразу взялся за перевод с французского на русский знаменитого труда Шарля Боссю «Исследования о наивыгоднейшем построении плотин», настольной книги любого инженера-гидравлика того времени.

В ней впервые систематизировались такие понятия, как запруда, набережная, вал, насыпь, перемычка, отвод, а также многие другие технические термины, в России ещё не имевшие чёткого смыслового значения, особенно для чиновников, финансировавших проекты. Книга Шарля Боссю, имевшая во Франции огромное научное значение, сыграла большую роль и в становлении русской школы гидравликов. Впоследствии по ней училось не одно поколение гидротехников. Боссю был учителем Гаспара Монжа и Шарля Кулона. Прошло без малого три века, однако труды Боссю до сих пор не устарели, особенно в области трения воды о поверхность, просачивания и давления её на плотину.

Первый серьёзный конфликт между Бетанкуром и Майоровым произошёл осенью 1812 года, когда в институт вернулись воспитанники, принимавшие участие в военных действиях против наполеоновской армии. Алексей Иванович начал читать им по интенсивному учебному плану курсы по приложению математического анализа к геометрии, приложению алгебры к геометрии, а также курсы по основам механики и по дифференциальному и интегральному исчислению.

Однажды в перерыве между лекциями Майоров улучил момент и подал генерал-лейтенанту Бетанкуру рапорт с просьбой отправить его в действующую армию. Августин Августович пришёл в ярость. Он напрочь забыл французский язык и заговорил с подполковником по-испански. Суть дела сводилась к следующему: в институте не хватало преподавателей, а один из ведущих профессоров в этот сложный момент решил покинуть вуз.