Дмитрий Кузнецов - Бетанкур

В отличие от трусливых петербургских чиновников эти люди прежде всего ценили не должность и звание, а умение делать что-нибудь, а не служить. Авторитет Бетанкура в купеческой среде России был незыблемым. Ещё много десятилетий купцы от отца к сыну пересказывали истории и легенды о выдающемся испанце, пока советская власть не уничтожила русское купечество как класс.

В 1824 году нижегородские купцы объявили подписку на сбор средств для памятника на могиле Бетанкура на лютеранском кладбище Санкт-Петербурга. Когда деньги были собраны, они обратились к Огюсту Монферрану — его они знали по работе в Нижнем Новгороде. После долгого согласования памятник высотой 6,85 метра по рисункам французского архитектора изготовили на чугунолитейном заводе Нижнего Новгорода и отправили в Петербург. Это был подарок нижегородских купцов и знак особой благодарности испанскому инженеру на русской службе за создание такого грандиозного сооружения, как Нижегородская ярмарка.

Надгробный монумент представлял собой колонну, увенчанную траурной урной. На гранях могильного постамента были укреплены чугунные доски, на одной из них надпись на латыни: «Здесь лежит знатный и учёный господин Августин де Бетанкур. Род. на Канарских островах в лето Господне 1758. Ск. в Петербурге в лето Господне 1824. Прохожий, помолись о его спасении». А на другой доске — вид Нижегородской ярмарки с надписью на французском: «Ярмарочный подарок от Нижнего Новгорода».

Однако мало кто навещал эту могилу в течение многих лет.

В 1828 году, в связи с болезнью второй дочери Бетанкура — Аделины, врачи посоветовали ей покинуть Санкт-Петербург и отправиться на воды. Анна Джордейн с двумя дочерьми, Аделиной и Матильдой, уехала в Германию. В Россию они уже больше никогда не вернутся. В 1832 году Аделина умерла в Брюсселе. Матильда вышла замуж за графа Гарданна, французского офицера, родила ему двоих сыновей и двух дочерей. Долгое время они одной семьёй, с Анной Джордейн, жили сначала в Брюсселе, а затем в Версале.

В России остался только единственный наследник Бетанкура — Альфонсо, дослужившийся до генерал-адъютанта Александра II, но женат он не был и потомства после себя не оставил. Точнее, в гражданском браке у него была дочь, умершая в раннем возрасте. Одно время Альфонсо был дружен с Жоржем Шарлем Дантесом, смертельно ранившим на дуэли Александра Сергеевича Пушкина, а потом ставшим во Франции сенатором.

Во время свадьбы Дантеса (Георга Карла де Геккерена) и Екатерины Николаевны Гончаровой, родной сестры жены Пушкина Натальи Николаевны, 10 января 1837 года Альфонсо Бетанкур вместе с сотрудником французского посольства виконтом д'Аршиаком был поручителем (шафером) со стороны жениха. Именно виконт д'Аршиак будет потом составлять условия дуэли Дантеса с Пушкиным, очень жёсткие.

В год смерти великого русского поэта построили первый участок Царскосельской железной дороги — от Павловска до Кузьмина. 24 января 1837 года, к одиннадцати часам утра, на первые пробные рейсы приехали сотрудники французского посольства, в санях, с друзьями. Среди них были Жорж Шарль Дантес и Альфонсо де Бетанкур. По дороге все рассуждали о преимуществе чугунных дорог и паровых карет. Говорили, что Российское государство должно выработать особую систему субсидий, ссуд, ипотек, концессий, привилегий и гарантий, чтобы начать финансирование частных компаний и отдельных предприимчивых людей.

Один из французских дипломатов сказал, что Джеймс Ротшильд уже удвоил свой капитал акциями Версальской железной дороги, а в России тех, кто займётся железными дорогами, ждут несметные богатства. Все мечтали приобщиться к этому источнику неслыханной наживы, и каждый из присутствующих видел себя уже состоявшимся миллионером. За четыре дня до дуэли с Пушкиным Дантес рассуждал, как можно заработать крупные деньги в России и в каком направлении для этого нужно двигаться. Когда прибыли в Павловск, то у огромного полукруглого павильона — увеселительного вокзала с рестораном стояло более сотни саней. Прокатиться на паровой карете из Петербурга приехало около тысячи человек. По этому поводу министр финансов Российской империи Егор Францевич Канкрин заметил: «В других государствах железными дорогами связываются важные промышленные пункты, — у нас выстроили такую в трактир».

Отвоевать себе место при таком скоплении народа в одном из вагонов паровой кареты оказалось делом непростым, но всё же французам во главе с Альфонсо Бетанкуром это удалось со второй попытки. Паровую машину с печью, котлом, цилиндрами и насосами гениального английского изобретателя Стефенсона привёл в движение не менее талантливый австрийский инженер-механик Франц Антон фон Герстнер.

В 1852 году Альфонсо Бетанкур уже с большим комфортом ехал по железной дороге Санкт-Петербург — Москва, построенной двумя учениками его отца — Павлом Петровичем Мельниковым и Николаем Осиповичем Крафтом. Он сопровождал прусского принца Вильгельма, который в 1861 году станет королем Пруссии, а в 1871-м — первым императором объединённой Германии. У Альфонсо и прусского принца Вильгельма найдутся общие знакомые, ведь именно с его рекомендательным письмом к генералу Адлербергу в 1834 году Жорж Шарль Дантес приехал на русскую службу.

В 1866 году Альфонсо Бетанкур получит звание генерал-лейтенанта. Умрёт он 14 декабря 1875 года в Санкт-Петербурге. После этого могила его отца будет забыта на тридцать лет, и вспомнят о ней ненадолго в 1909 году, в дни столетия Института Корпуса инженеров путей сообщения: на празднование приедут многочисленные гости из Германии, Франции и Италии. На могилу Бетанкура возложат венки. Выступая, директор Национальной школы мостов и дорог Парижа скажет: «В настоящее время благодаря тому, что сделано русскими инженерами вообще и проведением Великого Сибирского пути в частности, русские инженеры превзошли своих учителей и не имеют соперников».

До Октябрьской революции лютеранское кладбище находилось в ведении церкви Святой Екатерины, но в 1919 году оно было национализировано и перешло в подчинение Комиссариата по внутренним делам. Затем закрыто и территориально сокращено: многие захоронения были уничтожены. Однако могилам Бетанкура, архитектора Тома де Томона и математика Эйлера повезло. Их перезахоронили в некрополь XVIII века на том же лютеранском кладбище (ныне часть Смоленского кладбища), а не смешали с землёй, как это произошло с сотнями других захоронений. Случилось это по разным причинам. Математика Эйлера и архитектора Тома де Томона большевики уважали. А Бетанкуру надгробный памятник исполнил Монферран — его они тоже почитали, как двоих первых. И хотя Августин Августович завещал похоронить себя рядом с дочерью, перезахоронили его отдельно. Могила дочери была уничтожена в 30-х годах XX столетия.