Сергей Михеенков - Конев. Солдатский Маршал

Выход остатков 29-й армии начался в ночь на 18 февраля. Несколько суток тянулись из лесов обозы с медсанбатами, шла усталая, измученная бессонницей, нескончаемыми стычками с противником, голодная пехота. Основной поток вышел на позиции обороны 39-й армии. Несколько групп пробилось к боевым порядкам 30-й армии Лелюшенко.

По некоторым сведениям, вышли чуть более шести тысяч человек. Тяжёлое вооружение было выведено из строя и брошено, часть орудий закопана в землю. Последние дни солдаты кормились мясом убитых и павших от истощения и непомерных нагрузок лошадей.

Потери 29-й армии составили 14 тысяч человек — убитыми, пленными, ушедшими в партизаны, осевшими в деревнях.

Среди тех, кому посчастливилось выйти к своим, была группа писателей. Среди них Александр Фадеев и Борис Полевой. Фадеев о той кошмарной поездке на фронт не написал ни строчки. Да и вспоминать не любил. Насмотрелся. А Полевой оставил такую запись: «Всё здесь простреливается даже не из орудий, а из миномётов. Бьют по скоплению людей, бьют по кострам, по любому дымку. Не брезгуют и отдельным бойцом, если он зазевался на открытом месте.

Ходим только по лесу. Странный это лес. Он весь посечён и поломан снарядами и минами. По ночам на машинах с величайшей осторожностью, без огней, по дорогам, вьющимся по дну промерзших оврагов, подвозят боеприпасы. Продукты бросают с самолётов, но больше всё мимо. Выкапываем из-под снега лошадей кавалерийского корпуса, побитых здесь ещё осенью, пилим замёрзшую конину, строгаем её ножами на тонкие куски и, натерев чесноком, а на худой конец хвоей, чтобы отбить запах тления, откусываем и глотаем, стараясь не дать ей растаять во рту…

В полку по сотне, а то и по нескольку десятков активных штыков…»

Западный фронт понёс более серьёзные потери. В окружении оказался 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Белова, части 4-го воздушно-десантного корпуса полковника Казанкина, Западная группировка 33-й армии. Корпуса долго будут скитаться по лесам, удерживать обширный район в партизанских лесах Смоленщины. Но 33-ю армию ждала горькая судьба. В апреле, когда, наконец, генерал Ефремов получил разрешение на выход, немцы сожмут «котёл», ударят по советским войскам на марше, рассеют выходящие колонны. Генерал Ефремов будет сражаться до последней возможности и, когда станет очевидной угроза пленения, застрелится.

Одновременно против 11-го кавалерийского корпуса немцы бросили две пехотные дивизии. Но генерал Соколов сумел вывести из-под удара своих конников. Вместе с частями 39-й армии они вели бои в полуокружении до лета.

Директивы, которые шли и шли из Ставки, заклинали войска Калининского фронта: «…ликвидация ржевско-гжатско-вяземской группировки противника недопустимо затянулась», необходимо срочно уничтожить оленинскую группировку, захватить Ржев, овладеть Белым… Группировка войск Калининского фронта была усилена резервами: гвардейским стрелковым корпусом, семью стрелковыми дивизиями, четырьмя авиаполками. Казалось бы, мощь!

Но по ту сторону фронта тоже шла, кипела работа по укреплению передовых линий и тылов. Резервы для некоторых боевых участков доставлялись на самолётах прямо из Германии, Чехословакии и Франции.

Только что получивший звание генерал-полковника, Модель, казалось, дневал и ночевал на передовой, появляясь то на НП командира батальона, то в расположении истребителей танков, то на собрании офицеров дивизии. В этом неутомимом человеке было то, чего, пожалуй, в первый период войны были напрочь лишены советские военачальники.

Командир 6-й пехотной дивизии, стоявшей подо Ржевом, генерал Гроссман рассказывал такой случай. Гитлер имел обыкновение вмешиваться в дела командующих армиями и группами, перебрасывать дивизии и корпуса туда, куда считал нужным он. Вступив в командование 9-й армией, Модель решил покончить с этим раз и навсегда. Ему, как командующему наполовину проваленным направлением, необходима была полная свобода действий. Но Гитлер не изменял себе и однажды решил воспользоваться правом главнокомандующего и на участке действий 9-й армии. Начальник штаба группы армий «Центр» по телефону сообщил Моделю, что «Гитлера очень беспокоит советская угроза Вязьме, поэтому он решил не использовать XLVII танковый корпус, дивизию “Дас Рейх” и 5-ю танковую дивизию для наступления под Сычёвкой, а отвести их в резерв для использования в районе Гжатска». Обеспокоенный тем, что армию заставят наступать по двум расходящимся направлениям, Модель, кипя гневом, примчался 19 января в Вязьму из Ржева, а оттуда на самолёте вылетел в Восточную Пруссию. Модель добился личной встречи с Гитлером в обход фон Клюге, своего непосредственного начальника. Сначала он попытался изложить свои аргументы в спокойной и рассудительной манере Генерального штаба, но обнаружил, что логика на фюрера не действует. Модель чуть не пришёл в отчаяние, ему пришлось искать слова, которые дадут ему моральное превосходство над главнокомандующим германской армией. Уставившись на Гитлера сквозь монокль, Модель грубо потребовал ответа: «Мой фюрер, кто командует 9-й армией, я или вы?» Гитлер был потрясён столь открытым вызовом новоиспечённого командующего армией. Он попытался прекратить спор, прямо приказав использовать войска фон Фитингофа в районе Гжатска. Модель покачал головой: «Это меня не устраивает». Растерявшийся Гитлер наконец ответил: «Хорошо, Модель. Поступайте, как знаете, но вы отвечаете своей головой».

Этот эпизод невольно заставляет подумать о том, а смог ли бы кто-либо из советских генералов подобным образом говорить со своим Верховным? Разве что Жуков. В период московского противостояния, в октябре 1941-го, когда в Ставке и в Генштабе царила всеобщая растерянность, Сталин как последний свой резерв вызвал из Ленинграда генерала Жукова, и тот, мгновенно овладев ситуацией, начал сращивать отдельные группировки, армии, дивизии и полки во фронтовое объединение.

Конев, имея твёрдый внутренний стержень, не всегда его демонстрировал. Но случалось, он был непреклонным и в разговоре со Сталиным. Так, зимой 1943 года на приказ Верховного наступать Конев ответит резким отказом, заявит о неготовности войск к полномасштабному наступлению, о том, что, наступая без основательной подготовки, армии понесут неоправданные потери, а достижения будут сомнительными… Так отвечать Сталину было нельзя. И через несколько дней Конев будет отстранён от командования войсками фронта. Но об этом речь пойдёт позднее.

Ржев и Холм, Вязьма, Сычёвка, Гжатск… Об эти бастионы ещё год будут разбиваться волны наступающих армий Калининского, Западного и Северо-Западного фронтов, омывать их солдатской кровью. Английский историк Лиддел Гарт, размышляя о неудачах советских фронтов в схватке с группой армий «Центр» и «Север» в 1942 году, отметил, что немцы очень правильно в этот период применили тактику удержания городов-бастионов: «Эти города-бастионы были мощными препятствиями с тактической точки зрения. В стратегическом отношении они также имели большое значение, поскольку представляли собой узловые пункты путей сообщения. Немецкие гарнизоны этих городов не могли воспрепятствовать проникновению русских войск в промежутки между ними, но, блокируя пути сообщения в этих пунктах, мешали русским развить успех прорыва. Таким образом, эти города-бастионы выполняли точно такую же функцию сдерживания, на которую были рассчитаны форты французской линии Мажино.