Геннадий Трошев - Чеченский рецидив. Записки командующего

Мои уговоры сообщить по рации своему старшему охраннику ни к чему не привели. Правда, чуть позже, как бы извиняясь, он сказал:

— Вы извините, товарищ генерал, но у меня служба. А за людей, которые создают вот такие унизительные проблемы для вас, мне очень стыдно, — и опустил глаза.

Я молча пожал ему руку.

В общем, я простоял вместе с водителями служебных машин на обочине аэродрома. Они посматривали с сочувствием на меня, отчего мне было еще обиднее, а я посматривал в сторону самолета Президента РФ. Там Владимир Владимирович здоровался и разговаривал с полпредом В. Казанцевым, с губернатором А. Ткачевым, с мэром города и еще множеством чиновников различного уровня. А про меня никто не вспомнил и не заступился, не протащил сквозь охрану. В тот день круг моего общения составили шоферы служебных легковушек. Хорошие были ребята, эти водители: анекдоты рассказывали, успокоили меня очень тактично, даже развеселили. Я их уже скоро всех в лицо и по именам знать буду. Но все равно в Ростов я улетел с неприятным осадком в душе. С Верховным тогда так и не встретился, хотя Устав к этому обязывает, да еще самолет тучу керосина спалил зазря.

Для непосвященного читателя вынужден оговориться, что все эти страсти-мордаста с охраной и тоннами топлива для перелета — не личные амбиции Трошева, не желание «царедворца» покрутиться на глазах у лидера страны и засвидетельствовать свое почтение, не жажда потренировать позвоночник в «прогибах» перед начальством. Речь идет о том, что мне, как командующему, по Уставу положено встречать Верховного главнокомандующего на территории вверенного мне военного округа. Служебная обязанность у меня такая. И если я ее не выполняю, то меня наказать должны. Это во-первых. А во-вторых, мне, как военачальнику, который несет прямую ответственность за то, что происходит в Чечне и вокруг нее, который руководит воюющими войсками, а кроме того, еще и участвующими в ликвидации последствий бесконечных стихийных бедствий на юге страны, всегда есть о чем доложить президенту — Верховному главнокомандующему. Причем поводы для разговора и проблемы, решение которых нужно докладывать и согласовывать с первым лицом государства, как правило, более серьезны и актуальны, чем у многих гражданских чиновников, зафиксированных в протоколах президентских встреч.

И пусть не обижаются на меня, к примеру, те же мэры городов, но, ей-богу, неужто их проблемы важнее тех проблем, которые решают в данный момент военные?! Я понимаю: другое дело, когда нет войны, когда все спокойно в регионе, когда армия занимается плановой боевой подготовкой, озабочена лишь строительством строевых плацев и подготовкой к парадам… Но ведь война идет! Пусть не широкомасштабная (слава богу!), специфическая, но она же идет — рвутся мины, гибнут люди… И в такой обстановке президент страны прилетает в неспокойный регион, его встречает мэр маленького благополучного курортного городка, а командующего воюющими войсками держат за «забором» из плечистых охранников на расстоянии пушечного выстрела от своего Верховного главнокомандующего! Парадокс. Уму непостижимо. Такие несуразицы даже далекому от политики и армии человеку очевидны.

К слову, всегда, как только я, презрев протоколы, правдами и неправдами прорывался к Путину, у него находился повод со мной побеседовать.

— Геннадий Николаевич, нам с вами нужно переговорить, — пожав руку, говорил Владимир Владимирович.

Я кивал, пристраивался к «свите» и ждал своей очереди.

Как-то (это было именно тогда, когда Ткачев «пробил брешь» для меня в толще охраны) президент, увидев меня на аэродроме и поздоровавшись, сразу отвел в сторону, и мы стали обсуждать ряд актуальных вопросов. А вся большая группа сопровождавших и встречавших его лиц терпеливо топталась у самолета в ожидании окончания нашего разговора тет-а-тет.

Оказывается, нужен был я Путину в тот момент Причем срочно. А меня не хотели пропускать.

Высказывая все эти претензии к «протоколу», не называю конкретных фамилий не потому, что боюсь кого-то обидеть, навлечь на того или иного чиновника гнев начальства и тем самым, возможно, спровоцировать ссору с сотрудниками Администрации Президента РФ. Я действительно не знаю механизма составления протокола и тех, кто за это отвечает. Я в самом деле не понимаю, почему один человек (вроде бы, ответственный за протокол) звонит мне и вызывает на встречу с Путиным, а другой (тоже, вроде бы, ответственный) мою фамилию в какие-то списки не вносит, и я оказываюсь «за бортом» — лечу за сотни километров в другой город, чтобы послушать, как шоферы анекдоты травят.

Я знаком со многими людьми из ближайшего окружения президента. Все они по отношению ко мне проявляли явное уважение и даже дружелюбие. Не было случая чтобы, увидев меня, не подошли поздороваться, поинтересоваться служебными и личными проблемами. Да так оно и должно быть всегда. Одно общее дело делаем…

Свои претензии по поводу протокольных «заморочек» я никому раньше не высказывал, но не могу не вспомнить мой разговор с одним из заместителей главы Администрации Президента РФ.

— Понимаете, — сказал я ему, — все эти «мелочи», если они накладываются одна на другую, формируют настроение и даже отношение. Вот при Борисе Николаевиче Ельцине, например, командующие войсками округов ко всем государственным к праздникам получали поздравительные открытки за его подписью. Как говорится, мелочь, а приятно. Теперь нас Верховный не поздравляет. Я далек от мысли, что раз открытку не послал, значит, мы ему не нравимся. Но в совокупности с другими деталями взаимоотношений невольно начинаешь задумываться: может, что-то не то делаешь?..

Он, в принципе, со мной согласился. И со временем открытки от Верховного главнокомандующего я стал получать. Видимо, он до Президента довел наш разговор, а может, даже не до него, а до того чиновника, которому самому положено было это делать, без напоминаний и подсказок.

Чтобы читатель не фыркнул: дескать, Трошев из-за открытки обиделся, я упомяну здесь еще один момент, чтобы четче просматривался общий фон, на котором рождаются мысли о «мелочах».

Однажды возвращаюсь поздно ночью домой из командировки. Лариса, моя супруга, спрашивает:

— Обращение Путина слышал?

— Какое Обращение? Я только что с аэродрома.

Она мне стала объяснять. Включила телевизор, когда передача заканчивалась. Многие детали мной упущены. В общем, понял, что было Обращение президента к народу по одной из важных проблем. Ладно, думаю, завтра все выясню из утренних теленовостей.

На следующий день сразу косяком пошли звонки с Генштабом и Минобороны по разным служебным вопросам. Пока разговаривал, в приемной народу набилось как сельдей в бочке — нужно срочно решать массу проблем. Короче говоря, одним глазом косился на телеэкран, другим — в бумаги, одним ухом слушал телекомментаторов, другим — посетителей. В общем, опять не уловил многих нюансов Обращения. Только к вечеру, получив газеты, стал разбираться в сути проблем, поднятых президентом, и то в комментариях журналистов…