Виктория Колобова - Григорий Явлинский

В 1991 году Б. Ельцин предпочел ему Е. Гайдара, не имеющего ни своей программы, ни известности за экономические или хотя бы какие другие подвиги. За бортом оставались ершистые до неприличия Е. Сабуров, И. Силаев, Г. Явлинский… Наверное, Ельцин поддался обаянию Гайдара. Нечто подобное повторилось с трудно объяснимым выбором С. Кириенко. Пожалуй, единственным критерием здесь был не профессионализм или что-то в этом роде, а нечто другое. Что именно — впоследствии разберутся историки, если смогут. Есть в этих выборах то Гайдара, то Кириенко нечто, простите за откровенность, чисто бабье. Так бывает с беременной, когда она чего-то хочет животом. Переубеждать и уговаривать в таких случаях бесполезно. Но с беременными проще, потому что через девять месяцев их капризы заканчиваются, а здесь конца не видать.

Е. Гайдар не смог даже предвидеть гиперинфляцию, его же «мудрой» политикой и порожденную. Причем о ее приближении говорил уже не только Г. А. Явлинский, но и другие экономисты. В феврале 1992 года на пресс-конференции вице-премьер Е. Гайдар бурно опровергал появившееся в печати сообщение о том, что он якобы обещает инфляцию в феврале на уровне 400–500 %. Повторение январского всплеска, по словам Е. Гайдара, просто невозможно. А вместо невозможного всплеска были торнадо и цунами вместе взятые, гиперинфляция перевалила за 2000 %. Неужели так велико обаяние этого полноватого и лысоватого реформатора, что даже, когда всем стала видна его некомпетентность, президент rio-прежнему защищал его?

Когда Гайдара все же освободили от должности и назначили В. Черномырдина, то… Менялись декорации, а спектакль — прежний. Сменился на посту премьера человек, но не изменился курс реформ. Инфляция как будто бы исчезла, переродилась в кризис неплатежей, задержки выплаты зарплаты, пенсии.

За 1992 год экономика из планово-убыточной перешла в просто убыточную, но выстояли директора убыточных производств. «Убыточность» опиралась на костыли дотаций из Центра, на погашение долгов и потихоньку крутилась на месте вместе с оголодавшим рабочим людом и толстеющим директорским корпусом. Спад производства, четко обозначившийся в начале 1992 года, разрастался вширь и вглубь. Как пламя свечи на ветру, затухало инвестирование.

Трудности трудностям рознь. Где-то они обусловлены судьбой, и от них отказываться права не имеешь. Где-то трудности обусловлены действиями конкретных людей, сколачивающих свое счастье на чужих бедах. 19 февраля 1992 года в интервью, переданном по Российскому каналу телевидения, Б. Ельцин сказал: «Пусть россияне не беспокоятся о хлебе. Голода никогда не будет». Голода разве нет? Хлеб-то в магазинах есть, но купить его не за что, когда зарплату не платят. Уже привычными стали сообщения в информационных программах о падающих в голодный обморок детях. Сначала они падают в обморок, потом болеют туберкулезом и, несмотря на то, что болезнь излечима, нередко умирают. Но беспокоиться не надо: «Голода никогда не будет».

Парадоксально, но причины экономического кризиса многими напрямую связываются с демократией. Это не так. Но в общественном мнении уже сложился определенный стереотип. В то же время демократия сама испытывает жесточайший кризис. Некоторые ученые впоследствии обозначили 1992-й год датой ее смерти. «Демократическое движение было рождено государством, государством в конце концов обернулось. Оно выполнило свою миссию, уничтожив тоталитарную власть и после этого перестало существовать как движение» [139] Пастухов В. В. Российское демократическое движение: путь к власти // Политические исследования. 1992. № 1–2. С. 15. .

В 1993 году Григорий Алексеевич пишет «Тезисы к программе экономической реформы». Однако в данном случае инициатива шла не от него. В апреле 1993 года в Москве для обсуждения проблем выживания собрались предприниматели со всей России. Их голоса, придушенные налогами и чиновничьим произволом, в совместном усердии производили впечатление стройного хора. Они создали объединение «Предприниматели за новую Россию» (ПНР), которое, в свою очередь, избрало оргкомитет. Оргкомитет, представлявший рациональное ядро наиболее передовых предпринимателей, дал понять Григорию Алексеевичу, что не прочь видеть его своим лидером.

Г. А. Явлинский написал по их просьбе «Тезисы к программе экономической реформы», но в лидеры не торопился. Ему хотелось создать свое объединение. К этому времени Григорий Алексеевич сближается с Ю. Болдыревым, благополучно приземлившимся в ЭПИцентре после катапультического вылета из высших эшелонов власти.

Главный государственный инспектор Российской Федерации Ю. Болдырев тщетно пытался превратить Главное контрольное управление в деполитизированный орган, чтобы судьи были объективны. По его мнению, контрольные функции не могут совпадать с партийными. Контролируя, человек должен руководствоваться не интересами партии, а профессиональными экономическими интересами. Он почему-то не хотел работать так, как требовала атмосфера высших эшелонов власти, считая, что работа в расчете на сиюминутную политическую конъюнктуру не имеет смысла. Год проработал реформатор в управлении. 4 марта 1993 года Б. Ельцин освободил Ю. Болдырева от занимаемой должности в связи с упразднением этой должности и утверждением новой структуры администрации Президента. Ему не дали отработать два месяца и не предложили ничего другого как поскорее освободить кабинет, что он и сделал. Впоследствии он вновь вернется во властные структуры и станет вдохновлять атмосферу теперь уже Счетной палаты поиском объективности и непредвзятых оценок. С грустью делился он со Светланой Сорокиной в телепередаче «Герой дня» уже в 1998 году, что до сих пор тянется проверка избирательной кампании президента 1996 года, что 11 трлн рублей незаконно направлено на восстановление Чечни… И выражал сильное желание видеть в библиотеках России материалы Счетной палаты. Очевидно, на этот раз секрет «усидчивости» Болдырева кроется в том, что Счетная палата, заместителем председателя которой он является, подотчетна парламенту и освободить его от должности может только парламент.

Когда Ю. Болдырев проходил через первое чистилище избирательной кампании еще при Горбачеве (он депутат от С.-Петербурга), в одном из выступлений он сказал: «Общество вправе выбрать в качестве своих представителей и людей по известной терминологии «не в белых перчатках». Это будет означать, что система только видоизменилась, но в демократическую так и не превратилась». Таким образом еще один, воспылавший любовью к демократии, оказался в ЭПИцентре.

Григорий Алексеевич отнесся к нему с пониманием: самому не раз приходилось катапультироваться из тех же самых структур власти, да и «белые перчатки» всегда были его личным опознавательным знаком. Его начали упрекать за то, что он хочет делать политику «в белых перчатках» еще где-то с 1990 года. На что он отвечал с чувством собственного достоинства: «Вся обида на меня у них (у власти. — Прим. авт.): почему не хочешь вместе с нами мараться? Не хочу! Не терплю туфты и грязи! «Ах ты, чистоплюй! Кому это надо?» Вам не надо, а мне надо, меня родители так воспитали» [140] Огонек. 1996. Май. С. 18 .