Дмитрий Медведев - Диана. Обреченная принцесса

— Как вы думаете, Чарльз будет нас встречать? — спросила она своего помощника, когда самолет уже подлетал к Абердину.

Принц Уэльский вместе со своими родителями действительно готовился к встрече. Только не своей супруги, а младшего брата принца Эндрю, возвращавшегося с Фолклендских островов с триумфальной победой.

Когда самолет Дианы стал заходить на посадку, принцесса, прильнув лицом к иллюминатору, принялась жадно искать взглядом встречающих.

— Всего одна полицейская машина, — грустным голосом произнесла она, — значит, Чарльз не приехал.

Во дворце ее ждал новый удар. Никто из членов королевской семьи ни словом не обмолвился об удачно выполненной миссии. А ведь она впервые в одиночку представила королевский дом Виндзоров, да к тому же во время посещения иностранного государства!

— Обратите внимание на газеты. Все пишут, что вы справились блестяще, — попытался подбодрить ее один из помощников.

— Спасибо. Только в Балморале этого никто не заметил, — обреченно произнесла принцесса.

Отныне в ее жизни появилась новая проблема — ролевое несоответствие. Диана словно оказалась на зыбком мостике, перекинутом через зияющую пропасть между ее восприятием в Букингемском дворце и восторженными овациями толпы. И если на одном конце моста принцесса была всего лишь членом королевской семьи, то на другом — кумиром миллионов.

Трагедия Дианы заключалась в том, что те вещи, на которые она смотрела как на подвиг, Виндзорам казались обычной рутиной. Возможно, это осталось бы без внимания, если бы не одна маленькая особенность. То, что до поры до времени воспринималось исключительно как головная боль Дианы, вскоре превратится в проблему для всего королевского дома.

Совместная поездка Чарльза и Дианы в Уэльс, открытие новой сессии парламента, а также визит в Монако должны были насторожить королеву и ее имиджмейкеров. С детства привыкшая, чтобы ее хвалили, Диана очень скоро превратит посещение общественных мероприятий не просто в работу, а в целые события, каждое из которых будет по-своему уникально и врежется в память очевидцев, как незабываемое природное явление.

В обществе появился новый тренд — «Ди мания». Например, во время официального визита супругов Уэльских в Австралию и Новую Зеландия в марте 1983 года для освещения событий вместо обычных семи фотографов приедут больше семидесяти репортеров из Франции, Германии, США и даже Японии. А для того, чтобы только увидеть Диану, в городе Брисбен соберется внушительная толпа в сто тысяч человек.

— Мы никогда не видели подобного в ходе проведения королевских туров! — кричал один из полицейских, сдерживая напор толпы. — Это больше похоже на битломанию!

Не только полицейские, но и сами члены королевской семьи никогда не сталкивались с подобным проявлением поистине всенародной любви.

О том, насколько ошибались они в своих первоначальных оценках, легко судить по личной переписке Чарльза. Рассуждая о причинах подобной популярности, он писал: «Возможно, все дело в свадьбе. Она так шикарно была организована, наподобие голливудского фильма. Наверное, она исказила восприятие моей супруги другими людьми. В любом случае подобное отношение пугает меня и наводит оцепенение на Диану».

Оцепенение? Возможно, сначала оно и имело место. Но, окунувшись в живительные воды общественного внимания, Диана очень скоро поняла, что оказалась в своей среде. Общаться с людьми, поднимать им настроение и вселять надежду — все это стало для нее именно тем смыслом, ради которого стоило жить.

Впоследствии мы остановимся более подробно и на общественной жизни принцессы Уэльской, и на ее активности в области благотворительности, а сейчас просто отметим, что обитатели Букингемского дворца были озадачены.

— И почему ее все так любят? — сокрушался Чарльз. — Ведь, по сути, единственное, что она сделала, — это ответила «да» на мой вопрос в соборе Святого Павла.

Были и те, кто увидел в поведении Дианы определенную угрозу. Проницательный политик Алан Кларк записал на страницах своего знаменитого дневника:

«Когда Диана сказала в соборе Святого Павла «Да!», оглушительная волна ликования прокатилась по толпе. Возникло такое ощущение, будто ты очутился в Средневековье. Это должно было насторожить монарха: теперь у него появилась новая соперница. Своим поведением принцесса Уэльская воплощала путь наверх. Она превратилась в икону, поскольку сумела добиться всего, о чем только мечтала молодежь ее поколения».

А как оценивала Елизавета подобное отношение народа к своей невестке?

«Если честно, то трудно сказать, что королева чувствует или думает на самом деле, поскольку она никогда об этом не говорит, — заметил человек из ее прислуги. — Единственное, что я могу сказать определенно, — среди ее штата многие видели в поведении Дианы определенную угрозу для королевы».

Выше уже упоминалось о том, что у принцессы был свой подход в общении с прислугой. С одной стороны, она любила спускаться к дворцовым работникам (в прямом и переносном смысле), считая их отличными собеседниками. С другой — и здесь проявлялись качества, скрытые от непосвященных глаз, — она могла быть излишне требовательной, несправедливо резкой и эмоционально несдержанной. Особенно часто это проявлялось во время международных визитов. Вот, например, в каких выражениях любимый дворецкий Дианы Пол Баррелл описывает свои впечатления от поездки в Японию:

«Я увидел Диану совершенно другой, мало похожей на ту женщину, которую знал в Хайгроуве. Она стала раздражительной и придирчивой, особенно когда рядом был Чарльз. Из-за сущих пустяков принцесса кричала на меня и свою камеристку Хелен Роуч. То ей дали не то полотенце, то фен неважно работает, то на ее платье попала вода. Я ее не узнавал».

И это еще не все. Принцесса могла спокойно расстаться с наиболее преданными сотрудниками, не вдаваясь в излишние объяснения.

«Жизнь с боссом напоминала американские горки — слабые не выдерживали, — вспоминает все тот же Пол Баррелл. — Временами она была способна на поразительно жесткие решения: о том, кто останется с ней, а кто — за бортом. Тем, кто попадал в опалу, не позавидуешь. Большинство из них сами покидали дворец, не дожидаясь, пока их уволят. Другие, наоборот, цеплялись за соломинки. Таких было особенно жалко, потому что в конечном счете они все равно уходили. Диана накладывала на них обет молчания. Так, например, с моей женой Марией она не разговаривала четыре недели, а с поваром Мервином Уайчерли — девять месяцев».

Всего за несколько лет Диана отказалась от услуг более чем сорока сотрудников, включая собственного личного секретаря Оливера Эверетта, дворецкого Алана Фишера, камердинера Стивена Барри, личных секретарей Чарльза Майкла Колборна и Эдварда Одина.