Дмитрий Медведев - Диана. Обреченная принцесса

Затем уже от себя лично он добавил:

— Я уверен, что мое мнение разделяют вся палата и миллионы людей, которых она представляет. Мы должны поддержать принца и принцессу Уэльских. Я также уверен, что палата поддерживает их желание защищать свою частную жизнь.

Когда премьер сел на место, в обитом деревянными панелями зале палаты общин воцарилась тишина. Депутаты были потрясены. По словам члена парламента Робина Корбитта, «мы не имели ни малейшего понятия о теме выступления премьер-министра. Объявленная им новость была сродни бомбе, которая упала на здание парламента. Возможно, кто-то из кабинета министров и знал, что происходит. Для остальных же это был самый настоящий сюрприз. Мы были шокированы».

Бывший премьер-министр Соединенного Королевства Эдвард Хит, первым взявший слово после выступления Джона Мейджора, назвал это «самым печальным заявлением, которое какой-либо премьер-министр делал в нашу эпоху».

И это притом, что в тот момент еще никто не предполагал, что все действительно закончится разводом.

Раздельной жизнью — возможно, но развод — маловероятно.

А супруги тем временем готовились к жизни порознь, уничтожая — Диана в Кенсингтонском дворце, Чарльз — в Хайгроуве — все следы совместной жизни. Дизайнерам были даны четкие указания изменить интерьер, а грузчикам — перевезти все личные вещи бывших половинок.

Помимо вещей супруги разделили и обслуживающий персонал. Так, из Хайгроува к Диане был переведен Пол Баррелл, обнародовавший впоследствии немало тайн из частной жизни своего босса. Спустя годы он признавался в своих мемуарах «Королевский долг»: «Как только я узнал о разводе, я сразу понял — отныне мое будущее связано с принцессой. Я не упал духом. Я знал — ничего не бывает просто так».

Баррелл лукавил, когда писал эти строки. На самом деле он не испытывал ни малейшего восторга от своего перехода к Диане:

«Пол не собирался работать на принцессу, — вспоминает Дики Арбитер. — Он выказал желание продолжать работать на Чарльза, однако принц был против его кандидатуры. В тот день как раз проходил рождественский благотворительный вечер. Помню, вечером я увидел Баррелла рыдающим над бокалом с виски. Он только и повторял: «Мне сказали, что отныне я работаю на принцессу!»».

Куда исчезло подобное недовольство, сказать трудно, но в последующие годы Пол настолько проникнется симпатией к Диане, что в его отношении к ней даже появится чувство ревности. Нет, не той ревности, что возникает между мужчиной и женщиной. Его ревность больше напоминала чувства Скупого Рыцаря, считающего принцессу «своей драгоценностью» и старающегося оберегать ее от неблагоприятного воздействия внешнего мира.

После разрыва отношений с Чарльзом Диана принялась сознательно акцентировать внимание на том, что она стала сильнее. Как описывал эти метаморфозы «ее» журналист из «Daily Mail» Ричард Кэй, «официальное расставание с супругом превратилось для Дианы в катализатор, который поспособствовал ее преображению из отчаявшейся принцессы в уверенную леди нового поколения».

Но так ли обстояло дело на самом деле? К сожалению, нет. Сам Ричард Кэй, написавший эти бодрые строки, в приватных беседах говорил совершенно другое.

«Я никогда не находил ее сильной!» — признавался он.

С ним соглашается и Симона Симоне:

«Диана производила гнетущее впечатление. Она чувствовала себя отвергнутой, брошенной и полностью разрушенной».

Первоначально принцесса бодро восприняла новость о расставании с мужем.

««Он согласился! Он согласился!» — постоянно твердила Диана. Я никогда еще не видел ее в таком состоянии. Возникало ощущение, что от радости она даже себя не контролирует», — записал в своем дневнике Джеймс Колтхерст.

Патрик Джефсон вспоминает, что после исторической беседы с Чарльзом принцесса пребывала в приподнятом расположении духа. Она села за фортепьяно и начала играть заводные мелодии, а члены ее команды принялись танцевать.

«Было такое ощущение, что мы очутились снова в детском возрасте: взрослые ушли и оставили нас на несколько часов одних, предоставив самим себе», — говорит Джефсон.

Но когда угар прошел, принцессу охватила тоска. Она не могла не понимать всю сложность своего положения. После одиннадцати лет брака у нее фактически ничего не было. Лишь какие-то безделушки и дешевая мебель из старой квартиры. Что же до знаменитых драгоценностей, то все они принадлежали либо семье Спенсеров, [43] После смерти Джона 29 марта 1992 года девятым графом Спенсером (а следовательно, и владельцем всего имущества, включая драгоценности) стал брат Дианы Чарльз. либо короне. Помещения в Кенсингтонском дворце также являлись собственностью королевы.

Когда Диана позвонила своему другу Джеймсу Хьюитту, чтоб поделиться с ним последними новостями, ее голос звучал «плоско и вяло».

— В любом случае мне не удастся получить то, что я действительно хочу, — с грустью сказала она.

Наибольшую обеспокоенность у принцессы вызывал ее общественный статус. Она отлично понимала, что после выхода из королевской семьи ее подвергнут не меньшой «вивисекции», чем Сару Фергюсон. В ее ушах все громче стало звучать мрачное пророчество Ферджи:

— Еще ни одной женщине не удавалось покинуть королевскую семью с головой на плечах.

Как сказал личный секретарь Чарльза Ричард Эйлард в беседе с Патриком Джефсоном:

— Нам необходимо найти способ посадить Диану в сейф. А там уж пускай она делает все, что ей только заблагорассудится.

На этот раз принцессе пришлось столкнуться не просто с прохладным безразличием придворных кругов — на нее надвигался гигантский айсберг королевской машины.

«Это была тотальная война — грязная, глубокая, злая», — вспоминает лорд Паламбо.

Чтобы лучше подготовиться к предстоящей борьбе, подруги советовали Диане получить образование, но она отказалась. Своим главным оружием принцесса избрала обаяние и умение сострадать. Можно лишь сожалеть, что она так и не смогла (а может, и не хотела) понять, что образование — это ноша, которая не тянет; оно не только не ослабило бы ее лучшие качества, а наоборот, подвело бы под них необходимую в таких случаях опору. Это сместило бы центр тяжести, сделав принцессу более устойчивой в море житейских неурядиц. Это помогло бы ей взглянуть на сложившуюся ситуацию не только на эмоциональном, но и на ментальном уровне.

Не желавшей что-либо серьезно менять в своей жизни Диане пришлось бороться со старыми демонами. В который раз ее стало засасывать вязкое болото одиночества.

«Люди наивно полагают, что в Кенсингтонском дворце жизнь бьет ключом: повсюду прислуга и придворные шуты. Но в половине шестого камердинер и горничная уходят домой, и дворец превращается в самое одинокое место на свете», — вспоминал телохранитель Кен Уорф.