Дмитрий Медведев - Диана. Обреченная принцесса

Их отношения продлились пять лет, и для многих людей не являлись секретом. Знал о романе своей супруги и Чарльз. Однако он не стал ему препятствовать. За плотно закрытыми дверьми королевских резиденций существовали свои правила, и если вы действовали в рамках этих правил, вас оставляли в покое. Роман между принцессой и майором Хьюиттом, хотя и был вполне искренен, за установленные рамки не выходил, а значит, де-факто был разрешен. Сам Джеймс Хьюитт прокомментировал это следующим образом: «Диана и Чарльз заключили негласное соглашение: я был частью жизни принцессы, Камилла — принца Уэльского».

Для того чтобы не ставить друг друга в неловкое положение, каждую неделю супруги Уэльские сверяли свои графики. Теперь они наверняка знали, кто и когда будет находиться в Хайгроуве или Кенсингтонском дворце. К тому же в отличие от своей жены Чарльз, как заметил один из его друзей, «обладал бесценным качеством — он не замечал то, чего не следовало замечать».

Возможно, так оно и было. А может, права и биограф Дианы Сара Брэдфорд, которая полагала — Чарльз не просто не обращал внимания на Хьюитта, он даже вздохнул с облегчением, когда узнал, что в жизни его супруги появился новый мужчина. Ведь по сути, Джеймс был не только любовником Дианы, но и человеком, сумевшим подарить ей душевное спокойствие. А это дорогого стоит.

У Хьюитта был свой метод — ранящим душу стрелам депрессии он подставил щит всеотражающей любви.

«Кто-то идет к психиатрам, кто-то принимает наркотики. Диане же требовалась поддержка, любовь, забота и уверенность, что все, что она делает, делается правильно» — такова была формула его психологической терапии .

Как ни банально, но это работало. Душевное состояние принцессы стабилизировалось. Депрессия и перепады настроения мучили ее все реже и реже. Даже проклятая булимия и та отступила.

До поры до времени Джеймс ничего не знал об этом недуге. Диана сама призналась ему:

— Когда я чувствую себя несчастной, то иду к холодильнику и наедаюсь до отвала. Но от этого мне становится только хуже. Я от всего избавляюсь, потом начинаю есть заново. — Увидев странную гримасу на лице своего любимого, принцесса быстро добавила: — Не беспокойся, когда я с тобой, я чувствую себя прекрасно!

Она не лгала. Рядом с Хьюиттом болезнь действительно отступила, что не замедлило сказаться на внешности принцессы. Кожа приобрела румянец, в глазах появился блеск, исчезла худоба, формы округлились, сделав Диану еще более привлекательной.

Отношения между любовниками приносили наслаждение не только принцессе. Хьюитт также черпал удовольствие в этом адюльтере. Ему льстила сама мысль о том, что его любовница — принцесса Уэльская и он сопричастен королевской жизни. Так же, как и Барри, Джеймс заразился «лихорадкой красного ковра».

Вот как описывает его поведение подруга Эмма Стюардсон:

«Помню, Джеймс однажды вернулся домой после очередного визита в Хайгроув. Он был очень возбужден. Чувствовалось, что его переполняют эмоции и впечатления. Он ни о чем не мог говорить. Только и повторял, насколько изысканно его обслуживали за обеденным столом».

Но все имеет свою цену. И пребывание рядом с принцессой, и ее дорогие подарки — за все нужно было платить. Цена, которую потребовала Диана, заключалась в подчинении. Хьюитт должен был полностью посвятить себя принцессе, раствориться в любви к ней, как таблетка аспирина — в стакане воды. Диана слишком долго была одна, чтобы отпустить любимого хоть на мгновение. Поэтому, когда летом 1989 года Джеймс сообщил ей, что его оправляют на два года в Германию командовать танковой ротой, принцесса пришла в бешенство. Она готова была сражаться за свою любовь. Задействовав связи, Диана лично переговорила с генерал-майором сэром Кристофером Эйри, но все безрезультатно.

Принцесса считала, что ее предали. Она могла простить Джеймсу многое, даже его любовную связь с Эммой Стюардсон. Но покинуть ее в столь психологически тяжелый момент (по правде говоря, не менее тяжелый, чем и большинство других периодов в жизни Дианы)… Это же настоящая измена! — негодовала принцесса.

Она не хотела понять — даже Хьюитт мог устать от тотального контроля и захотеть самостоятельности.

Каждый раз, влюбляясь в мужчину, Диана делала это самозабвенно, отдавая всю себя без остатка. Так произошло с Чарльзом — даже после всех семейных бурь, кризисов и, наконец, развода она продолжала его любить. Так произошло и с Хьюттом — даже испытав злобу, связанную с его отъездом сначала в Германию, а потом — в 1991 году — в зону Персидского залива, принцесса продолжала испытывать к нему сильные чувства. Диана исписывала длинные страницы любовных писем. Иногда она писала по два раза в день, иногда — по четыре! Каждая мысль, каждое переживание, каждая эмоция — все тут же переносилось на бумагу. На этих бесценных листках Диана рассказывала Хьюитту обо всем — об одиночестве, возобновившихся переживаниях, «окончательной попытке понять себя», об «ультиматуме Чарльзу — нужно что-то срочно предпринять, потому что так жить больше невозможно».

Расставаясь с Дианой, Джеймс догадывался о возможной реакции своей любовницы. Проведя столько времени вместе, Хьюитт не понаслышке был знаком с характером принцессы.

«Я еще никогда не видел, что настолько можно было потерять голову, — скажет он своему отцу. — Я даже боюсь — если я ее брошу, она наложит на себя руки».

И тем не менее разрыв состоялся. Как по вине самих любовников, так и при участии прессы — вездесущей прессы, сыгравшей в жизни принцессы такую роль, что она достойна отдельного упоминания. Но об этом немного позже.

Расставание с Хьюиттом произошло в характерной для Дианы манере: отношения рвались мгновенно, без лишних объяснений и разговоров, мобильный телефон выкидывался, [47] Страсть принцессы менять телефоны при каждом удобном случае доходила порой до курьезов. Так, были моменты, когда у Дианы одновременно работали 4 (!) мобильных аппарата — каждый номер телефона для определенной группы лиц. имя вычеркивалось.

Комментируя поведение принцессы, ее финансовый советник сэр Джозеф Сэндерс заметил: «Диана не умела расходиться с людьми. Нет чтобы пригласить в какой-нибудь уютный ресторанчик и сказать: «Я полагаю, что для нас будет лучше прекратить взаимоотношения и спокойно попрощаться…» Она просто рвала отношения и переставала общаться. Люди терялись в догадках, не понимая, что происходит».

Скорее всего, столь необычная манера прощаться — втихую, без всяких объяснений — стала следствием хронической неуверенности, которая никогда не покидала принцессу. Для того чтобы прямо сказать человеку, с которым еще вчера связывали тысячи нитей, о предстоящем расставании, надо быть уверенным в себе, в своих силах, надо справиться с комком, который непременно подступит к горлу. Для принцессы это было невыполнимо.