Дуглас Рид - Хотел ли Гитлер войны. Беседы с Отто Штрассером

Однако все изменилось в ноябре 1923-го. Именно тогда в Мюнхене произошел гитлеровский путч, и взгляды Отто Штрассера на Гитлера поменялись. Однако здесь нужно сделать небольшое отступление, чтобы сохранить всю логику нашей истории.

Впервые Отто Штрассер встретился с Гитлером осенью 1920 года, как раз в момент наивысшего разочарования всеми партиями. Был выходной, и он приехал к родителям в Баварию. И тут его брат, Грегор, пригласил его в Ландесхут, сказав, что к нему приедут генерал Людендорф, герой, которым Отто восхищался еще в годы войны, и некто Адольф Гитлер, тогда еще совсем не известный. Во время обеда, говорит Отто Штрассер, «Людендорф произвел на меня сильное впечатление. А вот Гитлер – нет. Он слишком подобострастно держал себя перед Людендорфом и вел себя, словно денщик перед генералом. Людендорф напоминал гранитную скалу; Гитлер же беспрерывно и нервически фонтанировал. Во всех политических проблемах у него был один общий момент – евреи. Я сказал Грегору, что не хочу вступать в эту партию и лучше подожду; единственное, что мне изо всего этого понравилось, сказал я, было название – национал-социалистическая, und Du («и ты», то есть Грегор. – Авт ). В течение 1921 – 1922 годов, когда я не занимался политикой, мы с Грегором частенько спорили о Гитлере и об этой партии. У меня никогда не было тяги к ней, и я не собирался вступать в нее. После того обеда Гитлер всегда говорил обо мне как об Intellektbestie ».

Слово Intellektbestie трудно перевести адекватно. Быть может, так – «из разряда интеллектуалов-оригиналов» [22]. Это такой термин, который люди более чем скромных способностей обычно используют в отношении тех, чьи аргументы сбивают их с толку или раздражают. Гитлер не умеет спорить; легчайший намек на несогласие или вызов на спор – и он начинает сердиться и впадает в истерику. Ему крайне повезло (или, может, он смог так вывернуть ситуацию), что ему никогда не приходилось сталкиваться в открытых дебатах с достойными противниками. Он вошел в парламент и стал диктатором уже тогда, когда вся оппозиция была уничтожена.

Однако вернемся к нашему рассказу: Грегор Штрассер узнал о Гитлере за несколько месяцев до этого обеда. Он поехал в Мюнхен, понял, что взгляды Гитлера в большой степени отвечают его чаяниям, после чего записал всю свою небольшую частную армию в состав национал-социалистической партии в качестве независимой Gau , или региональной организации, по Нижней Баварии. До этого момента национал-социалистическая партия существовала только в зачаточном виде и то лишь в Мюнхене. Вхождение в ее состав Verband Nationalgesinnter Soldaten Niederbayerns Грегора Штрассера стало первым шагом партии за пределы Мюнхена.

Грегор Штрассер стал региональным лидером, а его секретарем стал Генрих Гиммлер (сегодня он – наводящий ужас глава тайной полиции и СС). Грегор Штрассер уже понимал, что он не в силах бесконечно содержать в боеготовности свою частную пехотно-артиллерийскую мини-армию. Конечно, нельзя было сказать, что вокруг уже воцарился мир, однако военная атмосфера потихоньку шла на убыль, ситуация стабилизировалась, люди постепенно возвращались к своим привычным занятиям – они уже не так часто чистили ружья и выходили на построения. Грегор Штрассер понимал, что ему придется либо распустить свою организацию, либо сделать из нее какую-то политическую структуру. Как бы то ни было, но «красных» в Баварии уже не было; во всех остальных местах социалисты уже поделились властью.

В Баварии же делами заправляли фон Эпп и его начштаба Эрнст Рем. После триумфального изгнания «красных» в мае 1919 года, вместо восстановления законного, изгнанного правительства, они – вопреки воле Берлина и пожеланиям солдат рейхсвера, им помогавшим, – создали буржуазное правительство без участия социалистов. Они хотели превратить Баварию в некую базу, откуда должно было начаться «очищение» остальной Германии.

Реальным правителем Баварии был Рем – весьма активный и революционно настроенный солдат. Фон Эпп был отличным военным, но думал он слабо. Рем прибрал к рукам всех политиков и партийцев Мюнхена, создав для своих нужд целую армию агентов. Среди них был человек, которого звали Адольф Гитлер. Однажды Рем (которому сообщали обо всех политических мероприятиях, проходивших в городе) сказал Гитлеру: «Мне пришла информация о митинге некой НСДАП ( National-Sozialistische Deutsche Arbeiterpartei) . Сходи туда и посмотри, что это такое».

Сейчас вы и увидите, как двадцать лет назад в одной из конторок Мюнхена зародился тот план, или заговор, который сегодня обрушился, если можно так сказать, на нас со всей своей дьявольской мощью. Фон Эпп, действительно замечательный по-своему солдат, возможно, никогда не руководствовался в своей жизни какими-то низкими побуждениями. Он просто очень хотел очистить свою страну – так, как он это понимал, и снова ввести ее в круг великих держав. К Рему относились с неприязнью даже не самые щепетильные люди, однако, по признанию знавших его коллег, он был хорошим и надежным товарищем, храбрым солдатом и необычайно талантливым организатором.

Какой такой выверт судьбы заставил его подобрать этого эпилептика и полукровку Гитлера, добродетель коего меньше порока, а пороков у него нет вообще? Человека, который не мог внятно объяснить, что он делал в Вене до войны, чем занимался во время войны и что с ним происходило в Мюнхене после войны до того, как его подобрал Рем? Непонятно…

Сидя за своим столом, Рем сам выбрал себе палача – в виде этого незаметного человека, стоявшего в тот момент навытяжку перед ним по другую сторону стола. Более того, он выбрал человека, который ввергнет Европу в горнило новой войны. И наконец – он выбрал человека, который, в чем я сейчас почти уверен, целиком скроен из ненависти, причем больше всего он ненавидит тех людей, судьбой которых он полностью распоряжается. Ибо самые странные места в беседах с Гитлером (о которых сообщает Герман Раушнинг) – это те вербальные всплески, в которых он то и дело говорит о «принесении в жертву одного или двух миллионов немцев », о своей решимости, при определенных обстоятельствах, «принести в жертву новое поколение немцев » и т.д.

Итак, Гитлер отправился на тот митинг и сообщил потом Рему следующее (обо всем этом рассказывал Отто Штрассер): «Это партия рабочих. Штука неплохая, и мы могли бы ее использовать, герр гауптман». Рем очень страдал из-за того, что Германия была беззащитна и находилась в абсолютной изоляции от окружающего мира, и он был уверен, что стране нужна новая армия – тайная армия. Он видел, что ветеранские организации типа штрасссеровского Verband и разные добровольческие корпуса по мере налаживания мирной жизни начинали распадаться. А потому он, равно как и Грегор Штрассер, хотел выстроить некое политическое движение, которое вдохнуло бы в эти структуры новые, свежие силы. Однако в действительности он хотел создать (в виде штурмовиков) новую армию, а данное политическое движение весь этот процесс прикрывало.