Дуглас Рид - Хотел ли Гитлер войны. Беседы с Отто Штрассером

Взять замуж женщину, лоб которой заклеймен позорной буквой, и не насладиться удовольствиями, которые сулит брак? Самым непостижимым в этой ситуации оказалось как раз не то, что партнер бежал от брака, а что он отказался от утех на брачном ложе. Казалось, что Гитлер будет блюсти свою клятву насчет воздержания до невозможного. И только посмертное вскрытие или его личные признания могут на деле объяснить столь непонятный исход всего мероприятия.

И все-таки, это было хорошо, и, торжествуя, но, тем не менее, не веря своим глазам, я видел в первые недели войны, как медленно, но верно уходила в небытие вероятность нашего поражения.

Этому замечательному ощущению сопутствовало множество дополнительных подтверждающих факторов. Во-первых, качество снабжение и подготовки наших ВВС и ВМФ. Я боялся, что их тоже охватит зараза политической дряхлости, которая довела всех до войны, но я ошибался. При любых обстоятельствах люди, которые находятся на военной службе, никогда не забывают ни своих обязанностей, ни поставленных перед ними задач, которые заключались в том, чтобы поддерживать обороноспособность Британии на должном уровне.

Еще со времен моей жизни в Германии я помнил, что немцы всегда возлагали большие надежды на политику изоляции, следствием которой могла бы стать банальная нехватка продовольствия. И это была главная, хоть и вторая по счету, опасность для нас. Немцы всегда считали, что в 1917 году они фактически поставили нашу страну на грань голодной смерти, развязав на море боевые действия с помощью подводных лодок, и что нас спасло только вмешательство Америки, вступившей в войну. И в этот раз они надеялись добиться той же цели, еще более расширив масштабы войны на море. В их распоряжении было четыре рычага: подводные лодки, мины, самолеты и океанские рейдеры.

Когда же я увидел молодых офицеров-летчиков и моряков, то в душе сильно обрадовался. Мне было с кем сравнивать – с солдатами образца 1914 – 1918 годов, но вскоре я увидел, что они подготовлены гораздо лучше, чем их предшественники. Это и правда были отличные по всем статьям ребята, и когда наш флот начал неторопливо, но упорно одолевать немецкие подлодки, затем научился бороться с минами, а наши ВВС научились сражаться с немцами в воздухе, когда те пытались бомбить стоящие в портах корабли, я почувствовал, что еще не все потеряно.

Но одно дело – возродиться, другое – вернуть право первородства. Я почувствовал, что в день, когда Graf Spee находился в гавани Монтевидео, во мне возродились те чувства, которые я, как и многие англичане, утерял после Мюнхена [76].

Будучи в Германии, я видел этот корабль и разговаривал с офицером, который, думаю, участвовал и в тех событиях. Я видел, как спустили на воду аналогичный по классу корабль, Deutschland [77]. Я знал, что все немцы возлагали большие надежды на эти корабли, с помощью которых они намеревались укротить Великобританию. Я знал, что их сконструировали с целью участия в долговременной блокаде. Эти корабли могли наносить стремительный удар и очень быстро отступать. Их вооружение значительно превосходило огневую мощь тех кораблей, которые должны были с ними бороться; а скоростные характеристики были гораздо выше, чем у тех кораблей, которые могли нанести им непоправимый ущерб.

Теоретически, они должны были причинить нам громадный ущерб. Во французском и английском флоте, вместе взятых, было только четыре корабля подобного класса, которые могли бы и нагнать их, и сразиться на равных. Во время Первой мировой немецкий рейдер Wolf на протяжении пятнадцати месяцев ходил по семи морям, потопив кораблей союзников в общей сложности на 135 000 тонн, поставив сотни мин – а ведь это был всего-навсего пассажирский пароход водоизмещением 6000 тонн, делавший 11 узлов [78]и вооруженный 150-миллиметровыми пушками. Карманные крейсеры [79], специально предназначенные для таких задач, развивали скорость до 26 узлов [80]и были вооружены 280-миллиметровыми пушками. Как их можно было обнаружить? И даже если их находили, то как с ними справиться? Но даже если их захватить, то как их разрушить? В частных беседах немцы говорили, что каждый из этих кораблей должен будет в итоге потопить судов в сумме не меньше, чем на миллион тонн.

И тем не менее, британские корабли нашли Graf Spee , сражались с ним и победили. Последние надежды на то, что Англию удастся взять измором, улетучились как дым. Возможно, что в тот день задумалась и Италия, которая, быть может, и намеревалась выступить на стороне Германии. Об этом замечательном событии можно с полным основанием, большим, чем в каких-либо других случаях, сказать, что «Нельсон возвращается».

Наши летчики и моряки показали, что дух английского народа находится ныне на небывалой высоте (хотя накануне войны я в этом сильно сомневался). У них есть одно преимущество – команда «на взлет!» или «по местам» сразу определяет, что им надо делать, а именно: сражаться с врагом Британии. Вот такие, четкие вещи человек понимает сразу, и никакой неясности тут уже быть не может. Хотя, конечно, если перевести взгляд с Монтевидео на Вестминстер, то разница между ясностью и храбростью с одной стороны, и все окутывающим непонятным туманом с другой тут же бросится в глаза.

За что идет эта война? Почему политики, еще вчера бывшие вполне нормальными, сегодня уже бесстыдно врут, превращаясь в обычных мерзавцев? И станут ли наши сегодняшние враги нашими завтрашними друзьями? Куда же мы идем?

Я никогда не мог забыть вот этой разницы между британскими солдатами и британскими политиками и никогда не мог понять, почему приличные люди не могут прорваться к рычагам власти, чтобы управлять жизнью общества. Я думал: неужели и это поколение по окончании войны тоже будет отодвинуто на задний план? Из всего правительства, заявил кто-то в Парламенте, на войну, которую они же и развязали, ушли только лишь двое из числа лиц призывного возраста. Мне кажется нелепым, когда такую нацию возглавляют какие-то старцы, берущие с собой в самолет зонтик, чтобы не промокнуть, если пойдет дождь. Да и новые министерства, институты, советы и прочие структуры были заполнены всякими «нужными людьми», чужестранными «специалистами» и тому подобными элементами. И эти два плана не могут звучать в унисон. Отвратительное жульничество и спекуляция образца 1914 – 1918 годов начинались снова…

Но тут с неба, все еще затянутого облаками, на меня упали два солнечных лучика. Первый – это ответ Империи, который, как я полагаю, которые не могли предполагать того, что предполагал я. Думаю, что только те, кто был во Франции в 1914-м и 1915 годах, смогут понять чувства, охватившие меня при виде австралийских, канадских, южноафриканских, новозеландских солдат в 1939 году. Это были не те солдаты, которых мы видели в Первую мировую. И радость от их появления была сродни веселящему опьянению от бокала шампанского.